– Все мертвы и миновали Последние Врата, кроме одного, который не ушел за них, хотя там ему и место. Ты понимаешь, о ком я.
На мгновение эти новости словно снова обратили Оселка в статую. Он застыл неподвижно, лишь грудь его еле заметно поднималась и опускалась, выдавая, что он еще жив. Потом на глазах его выступили слезы, и он медленно уронил голову в ладони.
Моггет безо всякого сочувствия наблюдал и ждал, пока спина юноши не перестала вздрагивать, а резкие судорожные всхлипы между рыданиями отчасти не успокоились.
– Слезами горю не поможешь, – резко бросил кот. – Много людей отдали жизни за то, чтобы поправить дело. Только в одном этом веке четверо Абхорсенов пали в попытке справиться с мертвыми, и разбитыми камнями, и… источником всех этих бед. Мой нынешний Абхорсен уж всяко не сидит сложа руки и безутешно рыдая. Так принеси пользу и помоги ей.
– А я могу? – убито спросил Оселок, вытирая лицо одеялом.
– Почему нет? – фыркнул Моггет. – Для начала оденься. Здесь и для тебя кое-что найдется. Мечи и все такое…
– Но я недостоин владеть королевскими…
– Просто делай, что велят, – твердо заявил Моггет. – Думай о себе как о правой руке Абхорсена, если тебе от этого легче, хотя ты очень скоро убедишься, что здравый смысл в нынешние времена будет поважнее чести.
– Хорошо, – смиренно пробормотал Оселок.
Он встал, надел исподнее, рубашку, а вот штаны так и не смог натянуть выше мускулистых бедер.
– Там, в одном из сундуков найдутся килт и легинсы, – посоветовал Моггет, понаблюдав немного, как юноша скачет на одной ноге, застряв второй в тесной кожаной штанине.
Оселок кивнул, стянул с себя штаны и вскарабкался в дыру в корпусе корабля, стараясь держаться как можно дальше от Моггета. На полпути он замешкался, упершись руками в края пролома.
– Ты ей не скажешь, правда? – спросил он.
– Кому не скажу? Чего не скажу?
– Абхорсену. Пожалуйста. Я помогу всем, чем смогу. Но я не нарочно. Я не хотел. Пожалуйста, не говори ей…
– Вот только умолять меня не надо, – с отвращением промолвил Моггет. – Я никак не могу ей ничего рассказать. И ты не можешь. Искажение расползлось вширь, а заклятие различий не делает. Торопись, она скоро вернется. Я поведаю тебе о нынешнем положении дел, пока ты одеваешься.
Сабриэль вернулась от родника, чувствуя себя поздоровевшей, чистой и куда более счастливой. Она хорошо выспалась, а утреннее купание смыло кровь. Синяки, ушибы и ожог уже заживали под действием трав. В общем и целом она ощущала себя живой и почти здоровой, а не едва способной двигаться и хоть что-нибудь делать, как раньше. И ее грела надежда, что за завтраком компанию ей составит приятный собеседник, а не только Моггет с его язвительностью. Хотя Моггет, конечно, свое дело делал: например, всю ночь стерег спящих или лежащих без сознания смертных. А еще кот засвидетельствовал, что проверил знак Хартии на лбу бывшей носовой фигуры и убедился, что юноша не запятнан ни Свободной магией, ни некромантией.