Так что я повернулся и уже шел по коридору, ведущему в правое крыло, когда услышал за спиной тихий оклик:
— Олаф!
Я не обернулся.
Стук каблучков, мягко отдававшийся эхом в стенах коридора, стал отчетливей, и наконец я почувствовал, как рука Сандры легла мне на локоть.
— Ты сердишься, Олаф? — мягко спросила она.
— На что? — холодно отозвался я.
— Ну… что я не сказала тебе всего.
Я пожал плечами:
— Это твоя работа.
Она вздохнула.
— Что поделаешь? Уж таковы правила Особого отдела, что сотрудники не всегда знают о существовании других подразделений. Ты же сам должен понимать, что такое служебная тайна! — жалобно добавила она. — А что мне было делать? Вдобавок я и понятия не имела, кому можно доверять, а кому — нет… — Она неуверенно улыбнулась: — Кроме тебя, конечно.
Не такой уж я полный идиот. Это она просто польстила мне, чтобы я злился поменьше.
— Так ты никакой не психолог?
Она приподняла четкие брови.
— Разумеется, психолог. И медэксперт вдобавок. И немного знакома с математикой. А как же иначе? Нас очень хорошо готовят. Ведь никогда не знаешь, что именно может пригодиться!
— Отлично! — сказал я по-прежнему холодно. — Приятно иметь дело с хорошим специалистом.
Я сбросил ее руку, все еще лежавшую на моем локте, и пошел дальше.
— Олаф! — жалобно проговорила она мне вслед. — Но я же тебя не обманывала! Просто не сказала тебе, что есть еще одно подразделение, которое занимается немножко другими вопросами. Ведь, в сущности, я работаю там же, где и ты! Что же ты на меня обижаешься?
Я замедлил шаг. Действительно, почему я на нее обижаюсь? То, что у нас все так засекречены, что и не подозревают о существовании параллельных служб, — дело-то, в сущности, обычное. Просто меня грызло неприятное ощущение, что меня держат за человека, который умеет только бегать и стрелять, если за него думает кто-то другой, вроде этих дистанционно управляемых смертников-зомби… Ну, короче, за дурака… А вдруг они правы? И я действительно больше ни на что не гожусь? Туповатый, но добросовестный Олаф Матиссен, ну что с него взять?
И я почувствовал, что лицо мое заливает жаркая волна стыда. Кажется, даже уши покраснели.
— Ладно, — пробормотал я, — что уж тут поделаешь… Как ты умудрилась связаться с Антоном? Хенрик же с тебя глаз не спускал!
— Отдала записку продавцу на бензоколонке, когда покупала кофе и сандвичи, помнишь? И попросила его связаться по такому-то номеру телефона и сказать то-то и то-то.
— Всего-навсего?
Она чуть заметно усмехнулась.
— А ты что думал?
Вся беда в том, что я вообще ничего не думал. События последних дней шарахнули меня по голове, вышибив остатки соображения не хуже, чем какой-нибудь хороший свинг левой профессионального боксера. Я все еще продолжал нерешительно топтаться на месте, когда она подошла поближе и, привстав на цыпочки, нежно меня поцеловала.