Тот мотнулся куда-то в глубь помещения. Через пару минут появился молодой высокий тощий лейтенант. Надменно глянул на старшину.
– Капитан Никулин занят. Что передать?
Старшина строго, несколько придирчиво взглянул на лейтенанта и медленно, с расстановкой (знай, мол, наших) сказал:
– Товарищ лейтенант. Я из штаба. – Указал глазами куда-то наверх. – Мне приказано сопроводить туда капитана Никулина. К Полякову. Срочно доложите. Я жду.
Своим тоном старшина сразу сбил налёт надменности с лейтенанта.
Через десять минут Никулин с Петровичем уже шли по сельской улице.
– Ну, товарищ старшина, вы своей строгостью всех моих подчинённых перепугали.
Петрович пожал плечами.
– Как учили.
– Давно с Поляковым?
– Давненько. Ещё в довоенную пору судьба свела. Ну и с первого дня войны вместе. Почитай, как братья, хотя он мне по возрасту в сыновья годится. Добрый командир. И о бойце позаботится, и в бою спуску не даст. А главное – умный. Вот так-то.
Стол Наталья накрыла шикарный. Картошки отварила, селёдку с луком красиво на большую тарелку выложила, яички варёные чем-то вкусным сдобрила. Петрович откуда-то огурчиков солёных принёс. А из мяса – тушёнка. Ешь – не хочу. Да бутылка настоящей водки. А спирт – в захудалом хозяйском графинчике. Тоже: пей, хоть залейся!
Петрович разлил водку по стаканам. По первому выпили, как полагается, за победу. Потом за Сталина. Потом за тех, кто на передовой. Петрович наливал, разумеется, по половинке. Но для Никулина и это была доза. Глаза посоловели, в движениях появилась неуверенность.
«Удар не держит, – понял Поляков. – Надо тормознуть, а то вся операция провалится». Мигнул Петровичу – мол, не спеши.
Жора подвинулся к Никулину, приобнял его.
– Я вижу, ты вроде кадровый, а интеллигенция из тебя так и прёт! Как же ты, потомок историко-филологический, в армию попал? Романтики захотелось?
Никулин икнул, махнул Петровичу:
– Наливай! – И Полякову: – И романтики тоже. Я тебе говорил – родители преподавали в университете. Хотели, чтобы и я… это… тоже в преподаватели. – Никулин не заикался, но речь слегка нарушилась. – Я, знаешь, пай-мальчик был. В школе– одни пятёрки… Одни… Драться?.. Ни– ни. Пацаны дразнили. В общем, хиляк был. Ну, некоторые в таких случаях ломаются, другие в спорт идут: разное там… борьба, бокс. А я не пошёл. Мне, понимаешь, учиться нравилось. Борьбой заниматься некогда было. Но потом решил кардинально – в армию! В военное училище! Вот… И поступил.
– Как же ты поступил? Говоришь, хиляк был?
– Хиляк. В смысле, силёнок не было. А здоровье-то в порядке. И потом – в аттестате одни пятёрки. Я один такой в училище поступал. Мне и в институт любой без экзаменов все двери открыты были. А тут училище… Без вопросов. А мышцы – дело наживное. Быстро накачал.