— Но, Гарри, Рон тоже в какой-то мере прав. Те слизеринцы, у которых родители — Пожиратели, скорее всего, будут ходить на собрания ДА в роли шпионов.
— Я понимаю это, но ты сама говорила, что нельзя судить книгу по обложке. Ты, которая всегда говорила о равенстве, сейчас утверждаешь, что все слизеринцы ужасны. Мы не имеем право осуждать детей за грехи о пороки их родителей. Или мы опустимся до уровня Снейпа, — друзья синхронно вздрогнули, представив себе это. — Не беспокойся, я знаю, как справиться с Малфоем и его прихвоснями. Те, кто захотят причинить вред невинным с помощью знаний, полученных на этих уроках, ничего не выучат.
— И каким образом? — скептически уточнила Гермиона. — Ты несколько минут назад сказал, что не собираешься никого исключать.
— Терпение, скоро все увидишь, — усмехнувшись нетерпению подруги, сказал Гарри.
* * *
Следующим вечером, когда все учащиеся собрались в Большом зале, Дамблдор поднялся со своего места.
— Мне хотелось бы отвлечь вас от этого, неоспоримо, аппетитного ужина, чтобы рассказать о некоторых нововведениях, — добродушно улыбаясь, начал он, а заклинание, многократно усиливавшее его голос, позволило услышать речь директора всем, находящимся в зале. — Мноие из вас, наверняка, помнят прошлый год, когда ЗОТИ преподавала профессор Амбридж, а также создание особого клуба, в котором ученики учились защищать себя. И, надо сказать, довольно успешно. Конечно, в этом есть и моя вина, что я не смог дать вам хорошего учителя по ЗОТИ, и я очень сожалею об этом. Сейчас я предоставляю слово мистеру Поттеру, создателю этого клуба.
— Благодарю, директор, — Гарри поднялся на ноги. — Я уверен, что «старая гвардия» уже знает, о чем я собираюсь сказать. Получив разрешение от директора, я собираюсь возобновить собрания ДА, — его последние слова потонули в одобрительных возгласах; с усмешкой Гарри продолжал. — Я рад видеть, что вы с таким воодушевлением восприняли эту новость. Клуб будет открыт для всех желающих, которые окончили третий курс, — младшие курсы обиженно зашептались. — Не переживайте, учась на третьем курсе, я узнал от профессора Люпина очень многое. Вам не стоит и мечтать о лучшем учителе.
После этой похвалы на лице Люпина появилась легкая улыбка, исчезнувшая тут же: чувство вины снова захлестнула профессора. Ремус не мог простить себе то, что он не замечал Гарри раньше. Слова сына его лучшего друга до сих пор звучали где-то в глубине.
— Подожди, это «все» означает, что слизеринцы тоже смогут быть в клубе? — вопрос, полный непонимания и удивления, разрушил наступившую тишину.