– Проходи, я ждала тебя.
Художник не смутился оттого, что она была обнажена перед ним. Он уже видел ее в этой… Коже.
Он, видимо, забыл взять с собой зонт.
(зашел).
– Снимай все с себя. У меня есть для тебя сухая одежда.
Достала из шкафа мужскую рубашку белую, размером больше его. И черные брюки.
– Переоденешься после. Пойдем со мной.
Он не спросил, откуда у нее чужая мужская одежда.
– Ты взял свои кисти?
– Взял… Как ты и просила.
Она привела его к кровати. Он удивленно взглянул на портрет.
– Это ты?
Ляля открыла бутылку.
– Разве я хоть немного похожа?
Посмотрела на него.
– Одно лицо. Тебе здесь лет двадцать?
Разлила в бокалы. Поставила на пол. Достала из-под кровати маленький темный флакон.
– Двадцать…
Отлила яда в один бокал. Другой был безвредным. Взболтнула.
– Давай выпьем за нас.
Протянула ему.
– За тебя! – произнес он.
– За тебя…
Поддержала.
Взяла его пустой бокал и поставила на пол.
– У нас мало времени.
Протянула ему кисти, краски стояли на столике у окна.
– Я хочу, чтобы ты оставил себя на моем теле… Так получилось, что мы больше не сможем увидеть друг друга. Рисуй, словно это твой последний рисунок. Вдыхай каждый вдох, смакуя. Наслаждайся каждым своим движением, каждым прикосновением ко мне.
Слезы ее скользили нежно по шее.
– Посмотри на себя так, будто никогда больше не сможешь увидеть себя. Запомни эти ощущения, свое выражение лица. Цвет твоих глаз изменчивых. Твой образ. Я чувствую, как сейчас стучит твое сердце тревожно. Запомни эти ощущения. И нанеси их на мою кожу.
Ляля закрыла глаза.
– Целуй мои руки. Гладь мои пряди шелковые. Пьяней моим телом…
4.
Она пахнет тем самым мылом детским. Удивительный запах. Он ей к лицу. Она вся такая молочная…
Первый мазок кистью. Она содрогнулась. Он рисует на ней свой портрет. Свое лицо. Желтые, налитые медом глаза. Шею ее ненасытно вдыхает… Пьянеет. Убавляется резкость вокруг. Ее горячий живот целует. Пальцы холодные. Будто из шелка она. Он никогда раньше не рисовал себя. Это было впервые. Интуитивно. Он себя видел другим. Тонкие губы. Узкое лицо. Подбородок. Ресницы длинные. Брови густые. Темные волосы…
Он вошел в нее. В свою живую законченную работу. Дышащую. Он смотрел на нее и на свой портрет. Возбужденно сжимал ее пальцы. Чувствовал ритм. Продолжал. Продолжал. И…
Очерк последний. Белые капли на шее. Его подпись живая. И подлинная.
В этом весь его стиль.
– Ляля, я закончил…
Она крепко спала. Будит ее.
– Ляля… Лялечка…
Зеленая бабочка порхала у портрета на стене. Билась об него снаружи, будто было что-то внутри такое, что привлекло ее. Они садятся на красивые цветы, полевые. В этой комнате не было цветов никаких.