Она приготовила два больших сэндвича с сыром, отложила в пакетик немного сахара, налила в бутылочку молока. Подойдя к «колыбели» дочери, она остановилась в нерешительности.
— Мне, право, совестно вас просить, — сказала она смущенно, — но я хотела бы взять с собой девочку. Бедняжка совсем не бывает на свежем воздухе, а я слишком слаба, чтобы нести ее такое расстояние. Если бы вы согласились помочь мне… По очереди. Это было бы не так утомительно.
Вася с готовностью заявил, что они будут нести малютку всю дорогу. Завернув ребенка в серую фланелевую пеленку, Мэри Шарп передала его Кюльжан и заботливо прикрыла фартуком голые ножки Георга и, не запирая комнаты, вышла на улицу. В домах «Вороньего гнезда» не было принято запираться, потому что и самый изобретательный вор вряд ли бы нашел, чем тут поживиться.
Мэри Шарп вела детей по кривым, грязным переулкам, старательно избегая богатых кварталов с уютными коттеджами. Сперва она задыхалась от непривычной ходьбы, но немного погодя уже почувствовала себя лучше и даже смогла разговаривать со своими спутниками.
— Мой бедный мальчик родился и вырос в этом подвале, — рассказывала она, — но мы с мужем знали лучшие времена. Мы ведь потомственные ткачи. Наши деды и отцы жили в Стандкиле. Это очень красивое местечко в Северном Ланкашире. Все они были ткачами, жили в деревне, имели свои маленькие коттеджи и немного земли.
Тогда еще не было ни этих фабрик, ни машин. Мой дедушка покупал хлопок, мать и сестры его пряли, а дедушка ткал и продавал на сельском базаре уже готовую ткань. Ткачей было не так уж много, и дедушка мог даже кое-что откладывать на черный день. Работали они столько, сколько хотели, а в свободное время возились у себя в садике или на огороде.
И вот, надо же было нашему односельчанину Джемсу Харгривсу придумать эту проклятую прялку, которую он назвал «Дженни». Сперва всем ткачам эта «Дженни» очень понравилась. Хоть она и приводилась в движение тоже рукой, но на ней было не одно веретено, как на обычной прялке, а шестнадцать. Все стали приобретать и заказывать себе такие прялки.
Раньше, чтобы обеспечить дедушку пряжей для его работы, должны были прясть все трое: бабушка и ее две дочери, в том числе моя мать. И то дедушка всегда ворчал, что они его задерживают. Теперь же пряжи стало в избытке. Можно было даже покупать не хлопок, а уже готовую пряжу. Ткачей же стало не хватать. Вот когда дедушка разошелся! На тканье он стал зарабатывать больше, чем ему давало все его остальное хозяйство. Он совсем забросил поле и сад, а вскоре и продал их. Так же поступили и все прядильщики, которые приобрели «Дженни». И они уже ничем больше не занимались, а только пряли и продавали свою пряжу ткачам.