— Значит, скоро у него начнет падать кое-что еще, не только продажи, — хмыкнул Аксенов.
Ольга невольно усмехнулась сквозь слезы.
— Это точно. Надеюсь, упадет так, что никакая «Виагра» не поможет.
Склонившись к Ольге, Аксенов поцеловал ее.
— Не расстраивайся ты. Ну сократили, и что? Все к лучшему, сама знаешь. Тебе эта работа ничего не приносила. Зарплата маленькая, коллектив дурацкий, интриги и все такое… Вот пусть и копошатся в своем змеином гнезде дальше. А мы найдем тебе нормальную работу. Правильно?
Ольга с надеждой кивнула и тут же в знак благодарности прижалась к нему, продолжала всхлипывать.
Они еще долго разговаривали: пока разогревали ужин, пока Аксенов ел, а Ольга сидела рядом, пока укладывались спать. Наконец Ольга, выговорив все обиды, уснула на плече Аксенова. Улыбаясь, он слушал ее дыхание. Покосился на часы. 1:16. Поздно, пора бы и самому уснуть. Но сон не шел. Глядя в потолок, Аксенов не мог забыть события пятилетней давности, которые новым витком внезапно вернулись в его жизнь.
Пять лет назад
Так светло перед складом в это время суток не было, пожалуй, некогда. Десяток машин — «Газель» группы немедленного реагирования из дежурной части, экипажи ППС, местные опера, «скорые». Фары слепили, а вспышки мигалок было видно, наверное, даже за огромной территорией базы.
— Вы с нами? — крикнул Аксенову фельдшер, заталкивая в «скорую» носилки с отключившимся Крыловым. — Вы с НАМИ?!
Аксенов был в таком шоке, что почти ничего не понимал. Вздрогнув, он пытался решить. Фельдшер рявкнул, прыгая в машину:
— Нет времени, он умирает!
«Скорая», немедленно огласив всю округу воем сирены, рванула с места. Аксенов остался стоять, пытаясь вернуться к жизни. У него перед глазами стояло лицо истекающего кровью Крылова.
Аксенова замутило. Он даже не успел добежать до угла склада, его вырвало прямо на колесо ближайшей патрульной машины. Стоящие около склада ППСники лишь мрачно переглянулись и отвели глаза.
— Твою мать, — пробормотал Аксенов, вытирая рот. Как ни странно, ему полегчало, словно вместе с остатками непереваренной до конца пищи ушла и часть пережитого. Осмотревшись и пытаясь различить что-то в толчее из людей и машин, наводнивших территорию перед местом бойни, он увидел оперов, которые жестко прессовали закованного в наручники Шкета. Учитывая, что в перестрелке тяжело ранили троих сотрудников — задержанного могли в ярости даже забить до смерти — и никто не сказал бы ни слова.
— Где он, сука? Куда он пошел?
— Я не знаю, — скулил Шкет. — Отвечаю, не знаю.
Оперов это не убедило, и Шкет получил мощный удар в бок ботинком, от которого захрипел.