Это ещё один аспект нашей культуры: феномен крепостных художников. Они слыли великими и даже — богатыми, учились в академиях, владели иноземными языками. Носили версальские жабо и кюлоты. Выписывали итальянские книги по искусству. Больше того: с бывшими рабами на равных общались первые лица империи, как, например, Иван Шувалов — один из покровителей Рокотова. Но, как бы там ни было, сословное общество твёрдо помнило, что господин живописец являлся когда-то собственностью князей Репниных. От воли хозяина зависело — отпустить на волю или забить батогами за чрезмерную прыткость, дать образование или услать на конюшню. Рокотову повезло. Уже вращаясь в светских кругах и имея приятелей среди дворян, Фёдор Степанович добивался освобождения для своих племянников. Дело увенчалось успехом: оба впоследствии сделали приличную военную карьеру.
…Выставка в Третьяковке смонтирована таким образом, что мы являемся свидетелями не только творческого пути отдельного художника, перед нами — история нашей аристократии. Петербургский и московский периоды сменяются временем, когда Рокотов подолгу жил в имениях своих заказчиков, увековечивая лица, кружева и орденские ленты. Русская усадебная жизнь — уникальное явление в мировой практике. Указ "О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству" (1762 г.), обнародованный ещё Петром III, но, как сие обычно бывает, приписанный Екатерине, позволял патрициям делать выбор между государственной карьерой и тихой незаметной жизнью в провинциальной вотчине. Благо, это совпало с популярным в Париже учением Жан-Жака Руссо, который недвусмысленно провозгласил "Назад, к природе!", чем и вызвал массовый отток европейской молодёжи из тесных, суетных городов. У нас это было не просто бегством в райские кущи, но воспринималось именно как отказ от всеобщей "трудовой повинности", бытовавшей со времён Петра Великого. Заказчики рокотовских портретов — сплошь Голицыны, Юсуповы да Новосильцовы — люди богатые, знатные, в царском фаворе.
Кстати, вспомним-ка о фаворе и фаворитах — о тех, что вершили европейскую политику в Галантном столетии. Главные слова эпохи — каприз и случай. Если человек делал головокружительную карьеру, о нём шептались, прикрывшись веерами: "Попал в случай". Личные качества и даже древность рода могли не иметь значения — главное, понравиться императрице. Женское правление — а в XVIII веке Россией и миром правили очаровательные дамы — имело свои тонкости. Иной раз сии причуды заканчивались великими достижениями: любимец Елизаветы Петровны Иван Шувалов был покровителем наук, искусств и просвещения. Он и Рокотова, по сути, открыл. Братья Орловы, чьи портреты мы тоже можем увидеть на выставке, — это военные подвиги, храбрость и верная служба. Без Орловых могло не быть Екатерины, а без Екатерины — триумфа России. Всем правил господин Случай!