Оттепель и начало Застоя определены как "Время хрупкости/надежд и потерь" ("Весна на Заречной улице", "Девять дней одного года", "Ещё раз про любовь", "Служили два товарища", "Романс о влюблённых"…). Борьба с излишествами, красивостями и фантастическими формами. Вместо эталонных героев, разговаривающих даже на ферме "высоким штилем" в духе Корнеля, на экранах появились типичные современники — фабричные девчата с косичками, заводские парни в кепках и, разумеется, инженеры, не умеющие (и не желающие!) носить парадные пиджаки. Никогда — ни до, ни, тем более, после — советский человек не был так подвержен влиянию "музы дальних странствий". Все герои культовых кинокартин приезжают в незнакомый и, как правило, далёкий город. Учительница Левченко попадает на Заречную улицу, где "…горят мартеновские печи". Ей предстоит избавиться от снобизма и что-то изменить в себе. А заодно — в своих учениках. Все легки на подъём. Быт — не важен. Точней — враждебен. Герой эпохи — учёный Гусев из "Девяти дней одного года" — на полном серьёзе спрашивал: "Зачем мне квартира?". Культ любимого дела постулировался и не обсуждался. Вкалывать намного интереснее, чем отдыхать. Понедельник из "дня тяжёлого" становился днём праздничным. Сгореть на работе. Молодого, красивого физика Гусева убивает невидимая и равнодушная сила. Та, которой он истово поклонялся. Стюардесса Наташа — небесная девушка, поющая о кораблях, кораллах и солнечном зайчике, — жертвует собой ради других, оставляя своему флегматичному любовнику лишь право на воспоминание. "Я шагнула на корабль, а кораблик оказался из газеты вчерашней", — песня-предчувствие, ибо наступали другие времена.
Характеристика Застоя: "Время без времени" ("Несколько дней из жизни И.И.Обломова", "Полёты во сне и наяву"). Не начало и не конец. Скука, ставшая синонимом бытия. Именно поэтому в те годы мощно выстрелил михалковский шедевр "Несколько дней из жизни И.И. Обломова". Несколько дней, а не вся жизнь. Потому что нет смысла показывать череду одинаковых будней. Обломов — своеобразный манифест поколения профессоров-дворников: они уходили из перспективных НИИ, дабы в свободное от метлы время писать "в стол" труды по суфизму и читать самиздатовские вирши. Герой 60-х спрашивал: "Зачем мне квартира?". Герой 70-х мог бы спросить: "Зачем мне работа?". Обломов — это отказ от действия ради самого себя, и точно так же, как царский режим позволял дворянину Илюше валяться на диване, так и советская власть на излёте своего существования давала право на созерцательно-творческую лень, на кухонные разговоры о бытии, на внутреннюю эмиграцию. Зачем мудрить, беситься и метаться, когда всё будет так, как было?