Думаю, не стоит уточнять, что лак — а он был изумрудно-зеленым — был не закручен. И что приземлился он прямехонько на стопку одежды, которую Джина еще не распаковала.
Она издала крик ужаса и, пулей вылетев из-под одеяла, бросилась на пол, пытаясь хоть что-нибудь спасти. Я же в это время послала Джессу очень неодобрительный взгляд.
Но все, что он ответил, так это:
— Не надо на меня так смотреть, Сюзанна. Ты слышала, что она о нем сказала, — оскорбленно заявил Джесс. — Она назвала его уродом.
— Я называю его уродом постоянно, — прорычала я, — но со мной ты никогда так не поступал.
Он поднял бровь, на которой виднелся шрам, и бросил:
— Ну, когда ты так говоришь, это другое.
А потом, словно не мог нас больше выносить, вдруг взял и исчез, оставив после себя очень недовольно выглядящего Гвоздика и растерянную Джину.
— Не понимаю, — выдохнула она, разглядывая цельный купальник с леопардовым принтом, который был безнадежно испорчен. — Не понимаю, как это произошло. Сначала пиво в том магазине, а теперь это. Говорю тебе, Калифорния странная.
Размышляя обо всем этом на следующее утро в кабинете отца Дома, я вроде бы понимала, как должна была чувствовать себя Джина. Я имею в виду, ей, наверное, казалось, что в последнее время вещи летают туда-сюда до ужаса часто. Общим же знаменателем, которого Джина пока не заметила, было то, что летали они только тогда, когда я оказывалась поблизости.
У меня складывалось ощущение, что если она пробудет тут всю неделю, то просечет фишку. И быстро.
Падре был поглощен «Геймбоем», который я ему всучила. Я опустила газету с некрологом и позвала:
— Отец Дом.
Его пальцы лихорадочно порхали над кнопками, которые управляли фигурами.
— Минуточку, Сюзанна, пожалуйста, — ответил он.
— Э-э, отец Дом? — Я помахала газетой в его сторону. — Это они. Ребята, которых я вчера видела.
— Эм-хм-м… — ответил падре.
Пискнул «Геймбой».
— Так что нам, наверное, стоит за ними присматривать. Джесс сказал…
Отец Доминик знал о Джессе, хотя их отношения были, скажем так, не особо теплыми: отец Ди здорово возражал против того, что, по сути, в моей спальне жил парень. У него с Джессом состоялась приватная беседа, и хотя падре вышел с нее до некоторой степени успокоенным — несомненно, тем фактом, что Джесс, разумеется, не питал ко мне ни малейшего любовного интереса, — он по-прежнему заметно напрягался каждый раз, как всплывало имя Джесса, так что я старалась упоминать его только при крайней необходимости. Я решила, что сейчас как раз один из таких моментов.
— Джесс сказал, что почувствовал сильное, м-м, возмущение по ту сторону. — Я отложила газету и указала наверх за неимением лучшего направления. — Злое. Очевидно, где-то бродят некие расстроенные туристы. Он сказал, они кого-то ищут. Сначала я решила, что Джесс не мог говорить об этих ребятах, — я постучала по газете, — потому что, казалось, все, что они ищут — это пиво. Но существует вероятность, что у них есть и другие намерения. — Более убийственные, подумала я, но вслух этого не произнесла.