– Кутенок, почисть мою одежду, – просил дед меня обычно. – Набери в ведерко теплую воду и помой мои сапоги.
– Зачем вы заставляете ребенка делать такую работу? – вступалась за меня мама. – Давайте я почищу.
– Ребенка надо приучать к труду, – говорил дедушка.
– За что вы не любите вашу внучку? – обиженно говорила мама. – Сапоги с кровью! Где только вы в этих сапогах не ходили! Ребенок должен возиться с этим? А если она подхватит какую-нибудь заразу?
Мне было вовсе не трудно почистить сапоги, тем более что за этим всегда следовал рубль в награду. Мамины слова меня немного конфузили, но я знала, что вряд ли дед поручит мне такую работу, от которой я подхвачу гадость.
* * *
Летними вечерами мама и бабушка, как и все соседские женщины, выходили посидеть у ворот, поболтать, пощелкать семечки. От нашей беседки во дворе, увитой виноградом, шел аромат муската и свежей зелени. На крылечке горела яркая лампа. Мы, дети, играли, то бегая по улицам, то, забегая во двор к нам или к кому-то из соседских детей. Дедушка с другими стариками играл во дворе в карты. Папа работал у себя наверху.
Когда все расходились по домам, дедушка с озорным выражением на лице (такое лицо у него всегда бывало, когда он выигрывал в карты), одним пальцем, желтым от копоти сигарет, подзывал меня к себе:
– Иди сюда, Кутенок!
Я подбегала, счастливая. Я знала, сейчас будут две радости – дедушкины пропитанные табаком объятия, колючий от небритых щек поцелуй в щеку и деньги. Действительно, перво-наперво дед обнимал и целовал меня, и это сразу включало для меня лампочки счастья, озаряющие всю вселенную, затем он протягивал мне серебристый рубль с портретом Ленина на обороте, и это удваивало мое и без того беспредельное счастье.
Дед дарил мне свою любовь, и дед дарил мне в виде серебристого рубля много-много удовольствий, которые можно было купить на этот рубль. Сеанс в кино – десять копеек, порция фруктового мороженого – девять копеек, стакан газировки с сиропом – три копейки, стаканчик семечек на базарчике за углом – пять копеек, стакан с шишками – двадцать копеек, петушок – пять копеек. Вот сколько было удовольствий!
Удовольствия эти не всегда давались просто так: иногда дед просил сделать массаж ног, если он пришел с работы усталый. Это совсем не омрачало моего счастья. Не было ничего проще и легче, чем сделать дедушке массаж его усталых ножек. Закончив дело и помыв руки с мылом, я хватала свой рубль, чмокала деда в шершавую пахучую щеку и убегала тратить деньги!
«Счастливая, счастливая невозвратимая пора детства. Как не любить, не лелеять воспоминаний о ней! Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений»…