– А давай, доченька, вместе вернемся! Давай, а? Ты станешь мне дочкой, а я стану тебе мамой и семьей! Давай вместе вернемся! Одной мне не осилить этого!
– А что вас привлекает в Союзе? – спрашиваю я, заинтригованная (это, пожалуй, первый человек, которого я вижу, который хочет вернуться!).
– В Союзе, у меня была хоть работа. Я работала библиотекарем. Это позволяло мне читать интересные вещи, общаться с людьми. Поможешь бывало кому-нибудь найти для себя нового писателя, новую книгу, чувствуешь себя так хорошо! И уже кажется, что не даром живешь. А что толку в моем житье-бытье здесь? Здесь жизнь пустая, в ней нет никакого смысла.
* * *
Весь следующий день был убит на поездку с Ниной в Вэлфер-центр. Времени страшно жалко: только кто ж поможет таким несчастным и потерянным, как эта женщина, если не я? Довела ее пособие до конца и оставила ее со спокойным сердцем. Однако на следующий день она опять позвонила: были еще какие-то бумаги, еще какие-то проблемы. И опять. И опять. Я поняла, что если я от нее не избавлюсь, то вся моя жизнь уйдет на решение ее конфликтов и проблем. У меня свои нерешенные проблемы сидели в горле. Я перестала задавать себе вопрос: если не я, то кто?
«Не знаю, не знаю!» – говорю я и кладу трубку.
Чувствуя себя отвратительно (и потому что я отталкиваю человека в беде, и потому что я сама даже себя из беды вытащить не могу), я падаю в постель.
* * *
Через некоторое время Нина, несмотря на мою явную нерасположенность говорить с ней, позвонила снова. У нее была экстремальная ситуация, и мне пришлось ее выслушать.
– Спасите! Спасите меня, это Нина!
– Что случилось? Что такое? – встревожилась я.
– Ой, не могу! Гады эти надо мной издеваются! – говорила она сквозь рыдания. – Подкладывают мне под двери взрывчатку. Их забавляет меня до инфаркта доводить! Я, когда ни выйду из дома, меня ждут «сюрпризы».
– Кто ждет?
– Подосланные. Я не знаю… Меня преследуют. День и ночь, двадцать четыре часа в сутки, ко мне кто-то приставлен. Вчера вышла на минутку, а они в дом проникли, газу напустили, думали я не замечу. Отравить меня хотели.
– Вызовите полицию.
– Они сначала приезжали, а теперь не приезжают.
– Что же вы хотите, чтоб я сделала?
– Миленькая, не уходите, не бросайте трубочку, умоляю вас! Поговорите со мной хоть немного! Я так одинока, ведь у меня никого нет.
Я не могла понять, или Нина находится в страшно расстроенном состоянии, или у нее крыша поехала, или она была сумасшедшей с самого начала, только я сразу не заметила.
Интересное наблюдение: несмотря на все свои истерики и жалобы, несмотря на то, что я угробила массу драгоценного времени, консультируя Нину, куда ей обратиться насчет возвращения на родину, помогая ей писать письма для этой цели и т. д., Нина все-таки не решалась вернуться обратно. Она жаловалась, ныла, все время всего боялась, однако жила здесь и ничего не предпринимала для того, чтобы вернуться обратно.