На этот раз показывали не рекламу продуктов. Вообще не рекламу. Показывали концерт.
На экране какая-то… вульгарная девица в одних трусах и в лифчике, при этом в сапогах, трясет полуголой задницей так, что хочется подойти и плюнуть прямо на экран. Ну мыслимо ли такое в нашей стране: выйти на сцену – в трусах и в лифчике?! На ней какие-то тяжелые цепи, что-то типа женской бижутерии, ногти выкрашены в желтый цвет, волосы в фиолетовый, с прядью зеленого цвета в центре головы… Словом, что только могла она придумать отвратительного, несуразного и шокирующего, она все сделала. Дурдом, ни дать, ни взять.
Это у них считается «звезда»!!! Дикари недоделанные…
Выключила телек. Тошно. Подошла к приемнику: пронизывающая боль при виде груды пластинок, привезенных из Союза.
Там – все было такое… человеческое…
* * *
Отчего эта груда пластинок пахнет, как пахнет мрамор на кладбищенских памятниках? Как больно, что все, что мне дорого, теперь пахнет кладбищем. Включила Валентину Толкунову… Вспомнила ее образ с длинной косой, ее добродушную улыбку. Ее голос льется, как чистый ручей… Вспоминается мне Толкунова на сцене, полная достоинства, в длинном платье, с женственным, чуть-чуть интригующим разрезом на груди… Куда уж там, в трусах и в лифчике на сцену выходить. А какие песни, трогающие за душу, она пела.
Вот все, что мне осталось теперь: слушать пластинки, привезенные из Союза, плакать о прошлом и, скуля, ненавидеть все, что меня окружает.
Кому могло прийти в голову, что стоит сесть в самолет, перелететь на другой континент, в другую страну, и такие, казалось бы, элементарные понятия, как «доброе лицо – это хорошо» или «достоинство – это хорошо», вдруг перевернутся с ног на голову. В Союзе у всех наших звезд были добрые лица, этим и привлекали. Здесь привлекают монстрообразным, хищным, агрессивным видом. Здесь модно, потеряв всякое достоинство, сняв трусы перед камерой, низко упасть, именно это возвысит тебя над толпой. Если рассказать об этом у нас кому-то, мне не поверят.
Толкунова – это всего одна из множества наших известных певиц, но и она одна – это уже целый мир. Мир синеглазой доброты, простосердечной жизнерадостности, мир, ох как много сосредоточивший в таких удивительно простых, незамысловатых коротеньких песнях. Песня длится полторы минуты, а в ней – ох, ох, ох… сколько в этой песне жизни!..
А вот Пугачева…
Вспоминаю, как я, подростком, бродила по зимним улицам Нальчика, засунув поглубже руки в карманы, озябшая от мороза и одиночества, умирающая от ожидания любви, а в моем мозгу, в моей душе, во мне всей звучал вкрадчиво-задушевный голос Аллы Пугачевой.