– Crazy! – смеюсь я, изможденным взглядом глядя на него.
– No really! I think you have got a problem. Yea! Problem with your head! Ты сколько лет из Союза приехала?
– Три года, – сказала я после некоторой паузы, в продолжение которой я неожиданно ужаснулась: неужели прошло уже три года?!
– So, its time for you to change, оставить эти свои русские комплексы. Я знаю, как русские думают. They think that sleeping with someone is a sin, they think of sex as dirty. Так? Так?
– Sleeping with someone without love, – пояснила я.
– Well, how can love ever come without you letting it happen! А там и любовь, может, придет.
Я смотрела на чужого, далекого мне Эдварда. Мне было жаль его. Для него была такая истина, для меня другая. Даже если бы он и еще целый полк таких, как он, пришли и стали убеждать меня в том, что со мной что-то не в порядке, потому что я не иду спать с парнем, чтобы просто получить удовольствие, а жду любви, все равно ни один камень не пошатнулся бы на мощной крепости моих убеждений. Я знала свою правоту: зачем мне было переубеждать его.
– I have to go, I am tired, – сказала я серьезно, собираясь выходить.
– I am telling you, you have got a problem… – пробормотал он, глядя себе на носки. – Como-on, stop playing saints…
– И вообще, знаешь что, я предпочитаю говорить по-русски, – сказала я, не умея более сдерживать свое раздражение, и, хлопнув дверцей роскошной машины, бодро и злобно поплелась к дому родителей.
* * *
Внутренне сжавшись в как можно маленький, незаметный комочек, я тихо повернула ключ и приоткрыла дверь. Было около шести часов утра. Едва я прошла в дом, как увидела три пары враждебно сверкавших глаз, устремленных на меня, в которых не было и частички сна. Из спальни донесся покряхтывающий слабый, едва слышный голос дедушки:
– Кто это вошел? Охм. Она пришла?
В груди у меня что-то оборвалось при звуке этого голоса. Я подошла к его кровати.
– Я пришла, деда. Куда же я могла деться? Ну что вы в самом деле! Зачем вы создаете искусственную проблему?
Его измученное седое лицо было перекошено от боли.
– Я же умираю, кутенок. Зачем ты не даешь мне даже спокойно умереть?
* * *
Снова я дома одна. Опять ты не считаешь присутствия ребенка?! Почему я всю дорогу чувствую, как будто я в тюрьме? Включила телек. Сейчас опять аппетитную муру мне в нос сунут по телеку, опять я открою холодильник или пойду в магазин покупать эту муру. Это отвлечет меня хоть на какое-то время.
Удивительно, чтобы уйти хоть на пять минут от этого дискомфорта, я готова делать бессмысленные и даже вредные вещи, как есть каждые пять минут, или хуже еще – пилить в магазин, чтобы купить что-то, что я съем за пять минут. Я чувствую себя свиньей, чувствую отвращенье к себе, но не могу отказать себе в этом постоянном пятиминутном периодическом облегчении. Пока я жую, я отвлекаюсь от своей боли и безысходности.