К счастью, опасаясь ловушки, противник нас не преследовал. Остатки 5-й дивизии, изрядно побитая 1-я дивизия и потерявшая двадцать процентов личного состава бригада Смысловского заняли оборону на северной окраине Серпухова. Немецкие танки не смогли прорваться к нам на помощь из Калуги, а наша ударная группировка оказалась под бомбами советской авиации, понесла серьезные потери и тоже отступила. Пехотные дивизии, которые оставались в Кашире, уже были от нас отрезаны и оказались в двойном кольце. Приказ из штаба 4-й полевой армии был неоднозначен — держаться!
На следующий день Серпухов подвергся серии авианалетов. Советские бомбардировщики и штурмовики сбросили на город тысячи тонн авиабомб, а после полудня нас впервые обстреляли РСы, которые большевики называют «катюшами», а немцы «сталинскими органами». Многие люди сходили с ума, слепли и глохли, а госпиталя были переполнены. Но мы продолжали держаться. Несмотря на огромные потери, мы сражались, и артиллеристы 1-й пехотной дивизии РОА смогли отразить атаку советских «тридцатьчетверок». За полчаса боя они сожгли полтора десятка боевых машин и показали свое мастерство.
Ночью обстрелы не прекращались. Немецкая артиллерия отвечала, но перевес был на стороне противника. Кольцо вокруг нас продолжало сжиматься, и превращенный в руины Серпухов пылал. Потери были настолько огромными, а вражеский огонь таким сильным, что многие отчаялись и перестали верить в помощь. Однако на рассвете появилась немецкая авиация. Оголив другие участки Восточного фронта, генералы Люфтваффе стянули на подмосковные аэродромы значительные силы и очистили небо. А затем в наступление на Тарусу пошли две элитные немецкие дивизии, мотопехотная «Великая Германия» и 1-я танковая. Сломив сопротивление большевиков, они пробили спасительный коридор и нас деблокировали. Четыре немецкие пехотные дивизии и полки украинцев, которые обороняли Каширу, к этому времени были полностью уничтожены и перестали существовать»…