— Ясень, ответ из Новой Одессы пришёл?
— Нет пока.
— Мне сегодня на базу выезжать. Хотелось бы знать, кого я еду встречать — родственницу или врага.
— Ты во сколько хочешь ехать?
— Поезд в двенадцать, вроде. У меня других вариантов нет.
— А если тебе Гелик дать?
— Чеченский что ли? И что я с ним делать буду?
— На нём съездишь. А хочешь, вообще забирай себе. В караван его не взяли, пусть тебе остаётся.
— А ты себе почему не заберёшь?
— Я сменяюсь через месяц. Домой, как обычно, самолётом. Не бросать же машину здесь.
— А мне до дома либо морем, либо воздухом. Тоже неудобно. Мерседес в багаж не сдашь. Но покататься я не против. Давай, я до базы и обратно смотаюсь, а там решим.
— Хоп. К твоему отъезду, может, уже данные из Одессы придут.
За разговором мы не заметили, как дошли до магазина, я попрощался с Ясенем, сел в машину, и поехал в гостиницу.
Фрау Шпильке была удивлена. Она долго осуждала меня за то, что я отправил девушку одну, утверждала, что такое поведение недопустимо для молодого мужа, и что, если Анхен подаст на развод, то она, Марта Шпильке, не будет удивлена.
Мне с трудом удалось прервать пламенную речь.
— Фрау Шпильке, Анна мне не жена. Она сестра моей жены. И между нами никогда не было никаких отношений.
Хозяйку гостиницы как подменили. Она всплеснула руками и стремительно покраснела, начиная с ушей. Буквально через пару секунд лицо прикрывали пухлые ладошки, а по сторонам горели ярко алые, как фотофонари, уши. Сквозь прижатые руки донеслось:
— А я, дурочка, дала вам номер для новобрачных.
— Ничего страшного, фрау Марта. Мы отлично разместились.
— Но там же одна кровать!
— Да, но она большая. Мы легли с разных сторон и просто спали. Не волнуйтесь.
— Герр Штринг, обещайте, что никому и никогда не расскажете об этом.
— Никогда, фрау Марта. Зачем я буду огорчать такую милую и доброжелательную женщину? Тем более, номер я освобождаю.
— Как? У вас же оплачено до завтра.
— Ничего страшного.
— Тогда подождите, — она мгновенно скрылась в подсобке, и так же быстро выбежала обратно, сжимая в руках стопку пластиковых купюр. — Вот. Это деньги за неиспользованные сутки. Возьмите.
Я не стал отказываться, взял двадцать пять экю, быстренько вынес вещи из номера, и погрузил их в машину. Сел за руль, и задумался. Куда мне теперь ехать? У Романа я сидеть не буду. Человек на службе, а я как бедный родственник, пристроюсь в уголочек. Бред! На станции мне тоже делать нечего, раз я сменил поезд на автомобиль. Кроме заправки, вроде как, и некуда.
Пока добирался и заправлялся, пришла в голову мысль, съездить в порт и аэропорт. После базы надо было собираться домой, поэтому стоило разузнать уже сейчас, нет ли на примете какого транспорта.