Девушка не спала и открыла тут же. Я ни слова не говоря поманил её рукой и вернулся в свою каюту.
Девушка вошла, чинно села, но тут же ойкнула и вскочила, откинула одеяло, и изумлённо уставилась на винтовку.
— Сядь рядом.
Когда Энн устроилась на койке, я сказал:
— К нам приближается какое-то судно. Похоже, с враждебными намерениями. Не спрашивай, откуда я это знаю.
— Мне Серёжа говорил. Ты человек-радар, — невозмутимо заметила девушка.
— Можешь и так считать. Я доложил старпому, но, похоже, они не чешутся.
— Что мне делать, Гена?
— Пока ничего. Просто будь готова.
— Я готова, — она достала из-под спортивной куртки Глок-17 и повертела его в руке.
— Спрячь. Но не убирай.
Мы вышли на палубу, я закрыл глаза и начал слушать то направление, где заметил вибрации корабля. Теперь они были гораздо ближе, километрах в двенадцати-пятнадцати. Я даже различал эмоции десяти человек. Все они излучали нетерпение.
Море было спокойно, лишь гул машин и небольшая килевая качка выдавали движение судна. Мы постояли, держась за леер, и я вдруг не к месту подумал, как много узнал морских терминов за неполных четыре дня. Энн пристально всматривалась в темноту, иногда переводя взгляд на меня, будто надеясь найти в моём лице признаки приближающейся опасности.
— Может, сходишь на мостик, предупредишь капитана?
— Гена, тебе разве толстяк Страйкер не говорил, что пассажирам на мостик нельзя?
— Думаю, на дне моря, ему будет не до запретов. Сходи и скажи, что я заметил движущееся сходящимся курсом судно. Часа через три встретимся.
Девушка ушла, а я начал осматривать палубу и участок борта. Что конкретно я искал, точно и сам не мог бы выразить, но вскоре нашёл. Подходящее место, где можно надёжно воткнуть сошки снайперской винтовки, а самому скрыться за металлическим фальшбортом. Точка находилась рядом с подвешенной на блоках надувной шлюпкой. Я сходил в каюту, принёс винтовку, и спрятал её под лодку. Сам лёг рядом так, чтобы меня было не особенно видно в темноте.
От моря сквозило прохладой и я, незаметно для себя, переполз под тёплый надутый борт. Долгое время ничего не происходило, лишь от чужого корабля веяло нетерпением. Я старался как можно яснее прочувствовать эмоции его экипажа. В основном, это был то ослабевающий, то снова нагнетаемый азарт. Создавалось ощущение, что кто-то из их команды тщательно поддерживает нужный процент адреналина в крови у остальных.
Внезапно что-то надавило на меня сверху. Увлекшись наблюдением за подозрительным судном, я не заметил молодого матроса с гитарой. Он сел на резиновый борт лодки, под которой было моё лежбище, поставил на колени инструмент, подёргал струны, приноравливаясь, и запел, аккомпанируя себе квадратом аккордов: