– Неужели… Неужели полиция тебе не поверит?
– Я сам работал в этой конторе. Я немного знаю их методы. Кто будет разбираться в заговоре, когда вот он я, готовый киллер? Особенно после убийства Толяна. Меня ищут как убийцу, я в розыске. Они отслеживают мою банковскую карточку, мой телефон, выставили засады у Стаса и, может быть, где-то еще.
Ольга порылась в сумочке, выудила оттуда визитную карточку и положила передо мной.
– Сегодня этот человек был у меня. Он из полиции. Задавал вопросы про тебя. Пытался понять, что может быть общего у тебя и у Туманова.
– Нет ничего общего, – я взял карточку, прочел имя и хмыкнул: – Майор Колесов. Ну, конечно. Он-то и объявил меня в розыск, хотя я всего лишь просил его поговорить.
– Мне он показался честным человеком.
– Когда мы были женаты, я тебе тоже казался честным человеком. Но сейчас ты испугалась, что я сделаю тебе что-нибудь.
Ольга отвела глаза.
– Ты не понимаешь. Твою фотографию по телевизору показывали. Сказали, что ты разыскиваешься по подозрению, так сказать, в причастности к убийству.
– Где-то слышал, что телевизор это не высшая инстанция, а все сюжеты придумывают не боги, а такие же, как мы, люди, – не удержался, чтобы не съязвить, я. – Телевизору не всегда можно верить.
Ольга явно оскорбилась, и я поспешно заговорил:
– Извини. Вылетело. У меня последние дни дикие, врагу не пожелаешь. Нервы на пределе. Постоянно приходится прятаться и убегать. Извини.
– Ты хотел поговорить, – напомнила Ольга. – О чем? Просто объяснить, что ты ни в чем не виноват?
– Не только это. Грач – кто он? Кем он работает в «Новаторе»?
– Он наш новый начальник службы безопасности.
Я не смог сдержать саркастического смешка:
– Дважды судимый бандос, на котором печать негде ставить? Как такое вообще возможно?
– Думаешь, у нас кто-то в курсе, что он бандит?
– Уж кто-то точно в курсе. Тот, кто принимал его на работу. Люди на такие должности обычно как следует проверяются, в том числе через ментов. А учитывая, что это оборонное предприятие, то наверняка и через ФСБ.
– Как тогда он умудрился?
– Это мне и интересно. Оль, чем именно занимается «Новатор» сейчас? Как я понял, утилизацией техники? Что это вообще такое?
– Утилизация техники – это утилизация техники, – пожала она плечами неуверенно. – Когда технику утилизируют. Ну, разбирают.
– Это я понимаю. Ты знаешь подробности? Зачем для утилизации техники нужно такое огромное предприятие, как «Новатор»?
Ольга наконец рискнула сесть в кресло напротив меня. Рассказ, вероятно, обещал быть длинным.
– У ОКБ «Новатор» длительный контракт с министерством обороны по утилизации списанного вооружения и военной техники. Здесь все не так просто, как кажется. Разборка какого-нибудь танка – это не то же самое, что в кино показывают: засовывают машину под пресс и давят, как таракана. Утилизация специальной техники – это достаточно сложный и дорогой процесс. Ну, вот смотри. Есть, например, ракетная установка на базе грузовика, да? Как военная техника она устарела, но внутри находится целая куча деталей, которые пригодны для применения где-нибудь еще. Установку с оружием разбирают на части, остается шасси грузовика – его доводят до обычного гражданского автомобиля и тоже продают. Сейчас, например, у «Новатора» контракт с целой кучей коммунальных фирм, которые покупают у нас эти грузовики по выгодной для них цене. А все, что остается от оружейных установок, тщательно разбирается, сортируется по видам металлов и сдается на «Втормет». Мы на «Новаторе» таким образом выполняем госзаказ на поставку металлолома. И это тоже востребовано. В итоге министерство обороны выручает со старой техники очень приличные деньги.