– Здрасте, – хрипло отозвался Маслов, не глядя на нее. Он продолжал сверлить глазами меня, чтобы не упустить тот миг, когда я начну действовать.
– Привет, дочка, – я медленно повернул глаза к Юле и попытался улыбнуться. – Ты иди к себе пока, хорошо?
– Все… нормально?
– Да. Это ко мне. По работе. Все хорошо. Ты только иди к себе. Иди. Сейчас.
Юля растерянно смотрела на меня, на Маслова. Кажется, она что-то почувствовала – не поняла, а именно почувствовала. В ее глазах промелькнула растерянность. А потом она тихо, как мышь, исчезла там, откуда появилась.
В то же мгновение Маслов снова вскинул пистолет, направив его мне между глаз. Я послушно вздернул руки вверх, заведя их за голову. Буря эмоций отражалась в глазах Маслова, и неожиданно для себя я увидел и осознал главную из них. Сожаление.
– Надо было сразу сказать, – пробормотал он.
– А ты бы – сказал?
Странная игра во взгляды, при которой каждый читал все, что думает другой.
– Сейчас я ухожу, – открыл рот Маслов, продолжая целиться в меня из моего же табельного ствола. – Ты можешь делать, что хочешь. Я никак не могу на это повлиять. Можешь выполнить свою работу. А можешь продолжать бросать все силы на то, чтобы найти и закрыть того, кто ни в чем не виноват. Но я попытался. Дальше ход за тобой, Колесов.
Маслов попятился к выходу. Левой нащупал ручку и повернул, отпирая входную дверь. Правой продолжал держать меня на прицеле.
– Ствол, – произнес я. – Если ты уйдешь с ним, мне конец. Я ничего не смогу сделать. Ты сам бывший мент. Ты знаешь, что бывает за утерю ствола.
– Вот и узнаешь, каково это – побыть в моей шкуре.
Бросив это, Маслов шагнул за порог и тут же захлопнул за собой дверь.
Я сорвался с места, рванув в комнату Юли. Она испуганно вскочила с кровати, увидев меня. С силой я прижал ее к груди и уткнулся носом в ее пахнущие шампунем золотистые волосы.
– Все хорошо. Ты не испугалась?
– Нет. Кто это был, пап?
– Все хорошо, – повторил я. – Не волнуйся. Все хорошо.
Не без усилия оторвавшись от дочери, я шагнул к окну. И увидел мотоцикл с заляпанными грязью номерами, проворно удиравший со двора. Ободряюще улыбнулся дочери:
– Иди умываться. Сейчас что-нибудь на завтрак сварганим.
– А тебе на работу не надо?
– Попозже.
Когда она вышла, непонимающе кивнув, я полез в карман за сотовым телефоном.
– Володя, это я. Быстро дуй ко мне. И прихвати наряд. Только что у меня были гости.
– Чего? Какие гости?
– А ты, твою мать, догадайся.
Ширшов помолчал. Потом удивленно протянул «Ооо!» и отключился.
Когда прибыл наряд, я отправился встречать их. Проходя мимо площадки второго этажа, застыл у почтовых ящиков. Крышка моего ящика – номер 57, как и сама квартира – была кем-то обезображена. Ее погнули так, что вместо узкой щели для корреспонденции на почтовом ящике темнело похожее на пасть отверстие. Я полез в карман за ключами. Замок из-за варварского рывка подчинился с трудом, но все же поддался.