«Что ты здесь делаешь?»
— Я… я не знаю. Я просто почувствовала, что тебе кто-то нужен.
Нахмурившись, он хотел сказать ей, чтоб она ушла. Чтобы держаться от него как можно дальше.
Пока она не положила свою нежную руку ему на шею.
Фанг всегда ненавидел, когда его там трогали. Даже Аня не гладила его там, пока он находился в волчьей форме. Он терпеть этого не мог.
Тем не менее, прикосновение Эйми успокаивало его. Она пробежала рукой по меху, к уху, которое нежно покатала между двумя пальцами. Прежде, чем смог остановится, он подвинулся к ней ближе.
— Что случилось?
Он задохнулся, подумав об Ане.
«Муж моей сестры, с которым она связана, умер прошлой ночью».
— Твоя сестра, которая беременна?
Он кивнул.
— О, милый… Мне очень жаль.
Жаль… бесполезное слово, несомненно, сказанное по привычке. Он ненавидел людей, которые произносили его, хотя понятия не имели, что оно на самом деле значило. Не знали, что творится в глубине его души, и никакие слова не смогут помочь ему обрести покой. Как он будет жить без своей сестры?
«У тебя есть семья. Ты понятия не имеешь что…».
— Это не так, — сказала она, сжимая его. — Я потеряла двух братьев и пару одного из них. Я точно знаю, как сильно жжет и как болит. Знаю тоску, которою не может вылечить никакое время. Не проходит и дня, чтобы я не вспоминала их, и как они погибли. Так что, не разговаривай так со мной, малыш. Я не потерплю этого.
Фанг обратился в человека и притянул ее к себе.
— Прости, Эйми. Я не знал.
Она обняла его крепче, пытаясь справиться со слезами, появлявшимися каждый раз при воспоминаниях о Бастьене и Гилберте.
Хуже всего то, что они умерли из-за нее. Потому что она открыла им свои силы и показала, где находились их враги.
Они пошли за ними, чтобы защитить ее. Это ее вина.
Это горе… временами, было больше, чем она могла вынести.
Однако жизнь продолжалась, и мучительная боль вместе с ней.
— Все в порядке, — шептала она, понимая, что это не так.
Никогда не было нормальным терять тех, кого ты любишь. Жизнь жестока, сурова и беспристрастна.
Она знала это, лучше других.
Кардинальные смены настроения ее матери были тому доказательством.
В одно время, Maman принимала и защищала тех, кто был лояльным к их дому, а в другое, могла убить любого, кого подозревала в предательстве — как, например, ее чудовищная ненависть к Рену.
Она была такой неумолимой. И хотя Maman любила ее, Эйми все еще видела в ее глазах укор, несмотря на то, что Эйми была еще очень молодой, когда они умерли.
Эйми вздохнула.
— Как часто говорит Рен, рано или поздно жизнь все равно принесет нас в жертву.