Он побарабанил пальцами по столу, бросив взгляд на толпу у барной стойки, чтобы удостовериться, что нас никто не слышит.
Но собравшиеся там люди обращали на нас мало внимания, если вообще обращали. Они были полностью поглощены пением различных ирландских песен на разнообразные мотивы.
Я нетерпеливо глянул на Алистера. Спустя мгновение он откашлялся и начал, наконец, рассказывать мне то, что я так хотел — и так боялся — услышать.
— Поверьте мне, когда я впервые договаривался по поводу Майкла Фромли в деле со Смедли, я понятия не имел о Мойре Ши.
И когда я разговаривал со сводным братом Фромли, Клайдом Уоллингфордом, и когда убеждал прокурора снять обвинения, и даже в течение первых нескольких месяцев работы с Фромли, я ни разу не слышал о Мойре Ши. Дело Кэтрин Смедли было шатким, а все остальные преступления, совершённые Фромли, вообще незначительными.
— Вы подкупали судью по делу Смедли или воздействовали на него другими способами?
— Нет! — горячо воскликнул Алистер. — Кто сказал вам подобную ложь?
— И, тем не менее, судья Хансен — ваш близкий друг, — не отставал я.
— Наши семьи дружат многие годы, но это не значит, что я вёл себя неэтично! Обвинения в покушении на убийство развалились, потому что были слабы. А просьба Майкла о смягчении наказания — просьба, отдавшая его под мою опеку — была полностью приемлемой.
— Я так понимаю, что прокурор, который должен был заниматься этим делом, был смещён против своей воли, — не унимался я, заглянув в свои заметки.
— Это должен был быть Фрэнк Хогард, известный благодаря множественным обвинениям и репутации за непреклонность. И я думаю, вы нашли новичка, второй год работающего в окружной прокуратуре, который лучше подходил для снятия серьёзных обвинений.
Алистер посмотрел на меня со страдальческим выражением лица.
— Окружная прокуратура постоянно меняет расписания. Лично я думаю, что, несмотря на все жалобы и хвастовство, Хогард и сам не хотел связываться с этим делом. Если бы оно перешло в суд, то это разрушило бы его репутацию прекрасного обвинителя, потому что в деле просто не существовало веских доказательств. А если бы он сам отказался от вынесения обвинений, это подорвало бы его имидж твёрдого, как кремень, прокурора.
Алистер тяжело вздохнул.
— Майкл не признавался в убийстве Ши около года. Он рассказал об этом Фреду во время одной из бесед в октябре 1903 года. Фред сразу примчался ко мне, беспокоясь о последствиях для нас со стороны законодательства.
Алистер придвинулся ближе ко мне.
— Если бы мы поверили его «признанию», то, наверно, с точки зрения этики, нам стоило бы доложить об этом.