Соседи из лучших побуждений решили в общих чертах рассказать мне о последних минутах жизни Ханны и уверили, что у неё не было никаких шансов.
Но я знал, что они не правы. Меня всегда будет преследовать одна и та же картинка в голове: девушка в красном платье. Девушка, которая могла быть, а могла и не быть Ханной. Девушка, до которой я пытался добраться, но не успел.
— Я был там, но опоздал, — мрачно признался я Изабелле и рассказал всё.
Она наклонилась вперёд и открыла рот, чтобы что-то сказать, но я её прервал:
— Не говорите этого, — я быстро сжал её ладонь. — Я понимаю.
И я так же быстро отпустил её руку.
Я не был готов услышать чуть не произнесённые ею слова. Пока ещё нет. Не от неё.
— Ваш муж тоже умер, — это было утверждение, а не вопрос.
— Два года назад, — кивнула Изабелла. — Он был археологом и входил в состав команды, работавшей в Греции. Они сделали важное, но довольно противоречивое открытие, касающееся очень ценных артефактов. А потом из-за этих артефактов убили Тедди и его напарника.
Её лицо замкнулось, и я решил сменить тему. Том говорил, что смерть Тедди окружали необычные обстоятельства. И я пока не хотел в них вникать.
— Вот чего я не могу понять: почему вы так интересуетесь работой Алистера? — спросил я. — В последние два года вы сосредоточились на помощи не самому морально чистому человеку.
Изабелла посмотрела мне прямо в глаза.
— Я считаю, что зло не так пугает, когда его понимаешь. Я никогда не разделяла оптимизм Алистера по поводу реабилитации людей вроде Фромли. Но после того, как я узнала о нём больше, узнала, почему он так ведёт себя и так думает, я перестала бояться его и таких, как он. Включая напавших на Тедди людей, — добавила она.
Изабелла в этом была очень похожа на Алистера: её желание разобраться в мышлении преступника тоже было своеобразным способом, как справиться с горем после жестокой гибели Теодора Синклера.
— А вы сами? — поинтересовалась Изабелла. — Ваша работа состоит в том, чтобы находить и арестовывать преступников.
— Ну, я это делаю не из-за того, что хочу понять мысли убийц, — задумчиво произнёс я. — Но я умею понимать жертв. После происшествия никто не присмотрит за ними…
— …Никто, кроме таких людей, как вы, — мягко закончила мою мысль Изабелла. — Вы хороший человек, Саймон.
Мы продолжили болтать, стараясь не касаться тяжёлых тем, и мне даже удалось насладиться этим вечером и забыть о разочаровании, преследующем меня с начала этого дела.
Но после того, как я проследил, чтобы Изабелла безопасно поднялась на крыльцо своего дома, и сел на поезд в Добсон, меня снова накрыла мрачная пелена.