Расстались мы с ним поздно вечером — добрыми приятелями.
На следующий день он прибыл в автомобиле — надушенный, в шикарном жакете и полосатых брюках. И сразу очаровал «жену». Кого не знал этот типик — все лучшие модистки, маникюрши, парикмахеры и гадалки были у него в «свежей памяти»; городские сплетни, новости театра, тайны клубов и ресторанов — все в изложении артиста превращалось в быль, уснащенную богатой фантазией. В этот вечер мне можно было написать большую часть первого доклада Розенталю.
Из болтовни «артиста» многое, оберегаемое от большевистского уха, стало ясным как день. После ужина Марухин предложил нам поехать в ресторан «Берс» потанцевать.
Поехали…
В роскошных, залитых светом залах танцевали под великолепный румынский оркестр Рафаэля.
И правду сказать, «артист» был там свой человек. Редкой дамы он не знал и не раскланивался с ней. Невзирая на «сухой режим» — на столиках были стаканы с ликером и в чашках кофе… спирт. В одной из лож я увидел Бобрищева в компании каких-то дам и жгучих брюнетов.
Дамы были очень шикарно одеты, с крупными бриллиантами в ушах и со множеством колец на пальцах.
Я нарочно спросил «артиста»:
— Кто эти дамы там, в третьей ложе?
Марухин умело вооружился моноклем и протянул брезгливо:
— Большевички. Я их знаю. А этот маленький лягушонок в смокинге — их секретарь Коренец. Пьянчуга. Недавно в «будку» угодил. На улице спать вздумал, каналья. Дипломатический паспорт от штрафа спас.
Осведомительность была изумительна! Я уже заподозрил своего нового приятеля в причастности к полиции. Напрасно.
— Вот видите, почти около выхода сидит лысый господин в визитке. Это гроза Гельсингфорса. Начальник политической полиции Хольмстрем, — продолжал Марухин, мигнув невооруженным глазом в сторону двери.
— А что, господа большевики часто бывают тут, пьянствуют? — спросил я, не интересуясь начальником полиции.
— Эта сволота-то? Почти каждый день. Только вот этот пижон, сидящий возле «ювелирного магазина» в белом платье, редко заглядывает сюда. Он пьет по второразрядным кабакам. Это же бывший полковник, атташе бандитов. Говорят, что он валютой торгует. Долларами, — ответил «артист» компетентно и перевел взгляд на молоденькую даму в соседней ложе.
— Разрешите пригласить вашу супругу на вальс, — обратился он ко мне, учтиво поклонившись, и встал.
— Пожалуйста.
Моя «супруга» и «артист» влились в танцующую массу.
Я рассматривал веселые, радостные лица гостей и мысленно позавидовал им.
«Вот бы послать снимок в московскую «Правду» и показать одураченному пролетариату, как «живет и работает» Ардальон Александрович Бобрищев — военный агент рабочекрестьянской армии, — подумал я, задержав взгляд на компании советчиков в ложе. — В высокой хрустальной вазе — фрукты, дамы в шелку и бриллиантах, и, наверно, там, на улице, их ждет какой-нибудь «фиат» с товарищем шофером».