Если Зеленый превратился в Леграна, то Рольмгрен насчитывал девять фамилий и на каждую имел паспорт, выданный «всемирным паспортным отделом» — ВЧК.
Этот курьер представлял интерес как «человеческий документ».
По словам самого Рольмгрена, он был до войны стюартом американской пароходной компании, потом чиновником полиции в Вест-Индии и к большевикам перешел в 1918 году, дезертировав из Экспедиционного корпуса, прибывшего на Мурман.
Вторично довелось встретить его через несколько недель при таких обстоятельствах: на одной из конспиративных квартир, куда меня срочно затребовал прикомандированный к резиденту представитель Особого отдела бывший лейтенант Миклашевский-Быстров, меня ожидало… общество.
Две дамы сомнительной репутации, Миклашевский, Муценек, Рольмгрен и молодой, подвижный, с интеллигентным бритым лицом брюнет, назвавшийся Нольде.
Последний на самом деле был агентом ВЧК, бывший офицер Дружеловский, прибывший нелегально из Берлина и намеревавшийся ехать в Ревель по делам «службы» и для свидания с женой, сотрудницей торгпредства. Я не допускал мысли, что толстая, накрашенная и вульгарная проститутка Фанни и ее подруга с лицом чахоточной прачки Люли состояли агентами лейтенанта.
— Итак, к делу, — начал Муценек, — вам, товарищ, надо приютить у себя на вилле приезжего товарища «Никольса». Он пробудет у вас дней пять, пока я не получу ответа от особоуполномоченного девятого района. Необходима абсолютная осторожность. Товарищ Никольс имеет при себе важные документы Коминтерна, и, вообще, его пребывание тут рискованно. Англичане напали на его след в Стокгольме.
Я взглянул на сидевшего в кресле совершенно седого господина в элегантно сшитой паре и с толстыми роговыми очками на носу. Метаморфоза! «Мистер Рольмгрен», сорокапятилетний англичанин, превратился в седого близорукого Никольса.
— Лучше, если вы, товарищ Муценек, припрячете бумаги в несгораемом шкафу миссии, — сказал Никольс, нервно хрустнув скрещенными пальцами.
— Отлично. Я возьму, — согласился тот и, обращаясь ко мне, добавил: — И вам риску меньше, не правда ли?
— Теперь надо обсудить, как переправить нашего Нольде к белоэстонцам, — произнес Миклашевский и, мигнув толстой Фанни, улыбнулся.
— По-моему, самое целесообразное — на моторной лодке в обществе дамы. Вроде прогулки, и только, — продолжал он, взглянув на меня неприятно холодными серыми глазами.
Я решительно отклонил этот проект.
— Моторная лодка не по сезону, товарищ, теперь бури, и, помимо того, клубные пристани усиленно охраняются. Пристать вне Ревеля мудрено. Могу предложить такой путь и более безопасный, — сказал я.