После ликвидации главного бандита я сообщил Бергману собранный мной материал о его шайке. Оставалось еще четыре агента, входящих в «пятерку». Арвид Матсон, Пекка Турунен, Суло Сальминен и Эро Карки — все жители деревни, расположенной за Сестра-рекой…
Прошло дней пять после нашего разговора о банде Киппасто, и Бергман, показав мне фотографию, сказал, усмехнувшись:
— Поглядите на вашу работу.
Я взял фотографию.
Около каменной изгороди на фоне кирхи стояли привязанные к елям четыре парня. Сорванные рубахи валялись у их ног.
Лицо Арвида Матсона было изрешечено пулями, а груди остальных послужили мишенью красноармейцам отряда «финчека»…
— Ваш доклад угробил парнишек, — произнес Бергман и, хлопнув портсигаром, закурил.
— Когда же? — спросил я.
— В тот день, когда телеграмма прибыла к товарищу Андрингу. Это плевое дело: имена и номер для расхода. Мотивы письменно, — ответил Бергман равнодушно.
Я вернул ему фотографию и подумал облегченно:
«Пятью гиенами меньше».
Мункенскую виллу пришлось переменить на квартиру в громадном акционерном доме в Сернесе. Слишком была «натаскана». Один из партийцев купил за 90 000 марок пай и поселился в двух комнатах, а три перешли мне.
Мебель была приобретена за мой счет, и на новоселье меня посетили Бергман, Муценек, новый военагент Петров и агент Коминтерна доктор Вельмер-Поляков.
Поляков только что прибыл из Ревеля, где он проживал вполне легально как оптант. Высокий брюнет с холеной бородой, в изящной визитке. В петлице — значок Военно-медицинской академии. Он владел английским, французским, эстонским, немецким и русским языками.
Петров — бывший лейтенант, недалекий хвастунишка, партиец и приятель Раскольникова.
После ужина мы собрались в гостиной и приступили к разработке плана организации вооруженного восстания в Ревеле. Поляков, как делегат эстонского подпольного ревкома, набросал план выступления, надо сказать, до смешного нелепый и «простой».
Бергман слушал насыщенную революционным пафосом речь доктора и, когда тот кончил, сказал не без грубости:
— Так не выступают, товарищ. Детский бред. Я знаю эстонский пролетариат не меньше вашего. Мы должны согласовать действия и дать сигнал к выступлению не раньше учета всех сил. Во-первых, час начала борьбы: по-моему, утренний гудок. Пролетариат надо вызвать в борьбу уже тогда, как ваши ударные батальоны захватят телеграф, штаб, разрубят связь между полицией и охранными частями. Во-вторых, всю предварительную работу надо возложить на присланных из России партийцев, а не на местные силы. Товарищи Анвельдт, Рястас и Корк прибудут и возьмут общее руководство. Я не останусь сидеть тут сложа руки. Выступление надо подготовить внезапное и быстро действующее. Сперва захватить учреждения, разгромить полицию и поднять части гарнизона. Тюрьмы дадут немало бойцов. Оружие должно быть доставлено в ближайшие районы. «Доброфлот» — вооружить. Ваш план выступления во время забастовки не годится. Я категорически против него.