Лицо Наэриля рассекла кривая усмешка.
– Не делай вид, что удивлен, Таррэ. Все давно знают о моем происхождении.
– Все, присутствующие тут, знают, но никто не болтает об этом, – отчего-то рассердился вейриэн.
– Родная мать этого жреца – не Саэтхиль, – выдал вдруг Яррен.
Таррэ прищурил льдистые глаза:
– Значит, ты соврал, лорд, что этот жрец – твой брат?
На что получил ядовитое:
– А разве я когда-то говорил, что Саэтхиль мне мать?
– Вот эта женщина является матерью мальчика, – подлил масла в огонь Яррен.
– Это правда, жрица? – вперился в нее Таррэ.
– Да.
Таррэ раздраженно дернул белую прядь на виске.
– Но ведь… Яррен, если лорд только что признал брата, получается, что она – и его мать?
– Так и получается, – к моему удивлению, нагло соврал полукровка, о котором вейриэн только что говорил, что ему не свойственна прямая ложь. Мало ли кому что несвойственно, но случается. Вот только что за игру он ведет? Судя по тому, как улыбнулся и расслабился Наэриль, вчерашние враги как-то поняли друг друга.
– Да, – подтвердил белобрысый.
Таррэ был вне себя. Для вейриэна, да еще с такими ледяными глазами, он оказался невероятно эмоционален. Выродок какой-то, хоть и высший мастер.
– Это правда, жрица? – устроил он перекрестный допрос.
– Да, – улыбнулась синтка, переводя желтые, засветившиеся солнечным восторгом глаза с полусинта Наэриля на полуинсея Яррена. – Да, это правда.
Таррэ неожиданно расхохотался. Выглядело это чудовищно, как если бы заржал во всю пасть белый медведь.
– Вот ведь как! – резко оборвал он смех. – Провести меня решили? Как я мог забыть, что все, рожденные в синтском храме, считаются единокровными детьми Чаши Цветка, общими. И любая жрица может назвать любого ребенка своим. Все их храмовые мальчики – братья, все девочки – сестры. Родство Чаши!
– Вот именно. – Наэриль, закинув ногу на ногу, развалился в кресле и с улыбочкой преподнес ошеломительную гадость: – Потому заявляю официально, мастер Таррэ: все они – мои родственники и на всех, без единого исключения, распространяется покровительство духов рода Раэн, где бы они ни находились. И за каждого из них я вправе заступиться по законам Белых гор.
Вот так переворачиваются горы, сходят с орбит звезды, парии становятся аристократами.
Синтка, вскрикнув, упала в обморок. Точнее, она уже полулежала, потому просто обмякла, потеряв сознание, но быстро пришла в себя, едва Яррен прикоснулся к ее лбу. Женщина попыталась подползти к Наэрилю, но силы ее оставили, она остановилась и заплакала, закрыв лицо ладонями. Ее подняли, усадили, откуда-то появилась вода. Пока с ней возились, Таррэ орал: