Последние слова донеслись уже с небес, обсыпавших меня горстью снега, и попала эта пригоршня почему-то исключительно за шкирку.
До заката было еще далеко. Я разжег костерок, насобирал запутавшуюся в камышах и корягах рыбу, не успевшую уйти с отступавшей водой. Пару небольших гольцов разделал ножом и подвесил над углями на прутиках, остальную живность закидывал в воду, пока одной из увесистых рыбин случайно не попал по «утопленнику».
Это его проняло. Яррен восстал из оставшейся на месте озерка лужи глубиной чуть ниже колена – живой, перепачканный по макушку грязью. Закашлялся так, что казалось – легкие выхаркнет. Отдышался, принюхался.
– Еда! Угостишь? – И, не дожидаясь ответа, с алчным блеском в глазах пошлепал к костру.
Я поспешно отошел. По себе знаю, какой зверский голод испытывает маг после исхода сил и пробуждения – в этот момент он почти невменяем. Может и убить случайно, если кто-то будет стоять между ним и пищей.
Яррен споткнулся о корягу, взмахнул руками, но удержался. Широкие рукава мокрого тюремного балахона соскользнули, задравшись выше локтей, и я заметил необычное украшение – черные браслеты в ладонь шириной, плотно облегающие предплечья. А по краям металлических обручей лохматилась обугленная кожа. Мне стало жутковато. Но вопросы я отложил на потом, протянул Яррену прут с поджаренными рыбными ломтиками:
– Угощайся.
– Спасибо. Я… сейчас. – Парень остановился, сглотнул слюну и, резко развернувшись, отправился обратно к остаткам озерца.
Вот это воля, – присвистнул я про себя. Честно признаюсь: я бы так не смог. А он еще нашел силы отмыть грязь с рук и лица, стащил с себя тюремный балахон, прополоскал и отжал. И зачем-то нарвал листья кувшинок.
Когда бывший каторжник вернулся, я глазам не поверил: растрескавшаяся кожа разгладилась, от чудовищных ран на лице и руках осталась лишь тонкая, как паутинка, сеточка. Выглядел он с этой сеточкой странно.
Заметив мой взгляд, он провел кончиками пальцев по щеке, усмехнулся:
– Что, страшен? Девушки любить не будут?
– Уже почти не заметно. Ты сильный целитель.
– Самоисцеление у инсеев в крови, но, если б не вода, я не смог бы так быстро. Тут очень чистая вода. Сильная.
Стараясь не смотреть на еду, он тщательно развесил сушиться одежду и, позаимствовав у меня кинжал, срезал толстые прутья, воткнул наискосок в землю и украсил их верхушки обувью. На одном сапоге подошва была полуоторвана.
– Как у тебя получается обуздать голод? – не выдержал я.
– Мне проще, я полукровка. Для меня жажда куда страшнее. Но как-то я прочитал, что красные маги способны годами сдерживать жажду. А я чем хуже?