Горло скребет, потому что я сдерживаю вопль о помощи. Выпрастываюсь из-под одеяла, сажусь на койке. Стараюсь выглядеть максимально здоровым.
– Я говорила с врачом, смотрела твою карту. Как ты себя чувствуешь?
Миссис Фишер по-прежнему стоит возле койки.
– Нормально.
Не могу поднять на нее глаза.
– Они маме уже звонили?
Миссис Фишер делает сочувственное лицо. Наверно, сообразила, почему я не хочу, чтобы мама знала.
– Ты несовершеннолетний, Джонас. Таковы правила.
Киваю. У меня с головой порядок. Просто маму жалко. Мало ей печали, так еще и это. Главное, была бы реальная причина, так ведь нет – я здоров. Мне нужно домой, срочно. Чтобы мама своими глазами увидела, что я цел и невредим. А теперь вот ей придется узнать, что ее сын угодил в ту самую больницу, где умер ее муж.
Все-таки поднимаю глаза на миссис Фишер.
– Вы что-нибудь знаете о Виви, о девушке, которую на вертолете забрали? Она… мы просто дружим.
Голос Виви так и звенит в ушах. Ах, мы просто дружим; просто дружим, Джонас, бесценный мой ханжа? Нет, Вив. Мы не ПРОСТО дружим. Пожалуйста, выживи. Выживи, Вив.
– Ее отправили в госпиталь Святой Елизаветы[10]. Будут делать операцию.
– Значит, все плохо?
Миссис Фишер медлит – то ли потому, что все действительно плохо, то ли из соображений медицинской этики. Очень надеюсь, что ради меня она эти соображения отбросит. Пауза – будто расстояние от края обрыва до полоски земли далеко внизу.
– На самом деле, хорошего мало; впрочем, могло быть и гораздо хуже. На место аварии ездил наш медбрат. Он говорит, что травм головы и позвоночника нет.
Затем миссис Фишер произносит слова «серьезные последствия», «опасная езда», «внутреннее кровоизлияние», «открытый перелом», «сухожилие» и все в таком духе. Я плохо воспринимаю, теряюсь в своих мыслях, реагирую, только когда она выдает:
– Слава богу, у нее ума хватило надеть шлем.
Тут я закрываю лицо руками, раскачиваюсь на койке. Как это мне удалось настоять? Как мне удалось?
* * *
Вскоре меня выписывают. Собираюсь прямо из холла позвонить Сайласу. Миссис Фишер сказала, нет смысла ждать новостей о Виви в больнице. Операция займет несколько часов, потом Виви еще долго будет без сознания от действия специальных препаратов. Это нужно, чтобы в ее организме запустился процесс выздоровления.
Очень странно идти по коридору без посторонней помощи, когда еще ночью надо мной квохтал целый штат медиков. Эта ночь была соткана из миллионов медлительных минут; таких медлительных, что не верится: неужели на мне та же самая одежда, что накануне? Не верится, что это случилось. Кружится голова, в чем я, конечно, ни под каким видом не признаюсь медсестрам.