Джонас говорит веско – но явно не понимает истинного смысла упомянутой процедуры.
– Согласна. Иногда Вселенная действительно может вернуть свою добычу. В тех случаях, когда она только хотела напомнить, что все в ее власти.
Вода касается кружев ночнушки. Обеспечивает упругую поддержку снизу. Я эту поддержку по контрасту чувствую: моей душе случалось и захлебываться, и растекаться. И про бездонность свободы мне тоже известно не понаслышке.
– Виви, ты промокнешь. И вообще, после закрытия пляжа в воду нельзя.
Джонас сам зашел по лодыжки, но я-то в воде по пояс, вот и приходится кричать, чтобы волны заглушить. Вода ледяная, только я холода не чувствую, потому что мне эта забава очень уж по вкусу.
– Господи, Джонас, ты же выдрой был. Отдайся инстинкту!
Простираю руки. Они отражают бледный лунный свет, темные веснушки кажутся дырочками от булавок.
– Ну, давай, Джонас Дэниэлс!
Джонас нехотя заходит по колено, и мне за него прямо-таки стыдно. Что и говорить, эти местные совершенно не ценят своего счастья. У них к самым террасам волшебство подступает, а они – ноль внимания. На лице Джонаса неоновыми буквами написано: «Должен. Просчитать. Все. Риски». Взрослость – она вроде хитинового чехла. Требуется для младших; а мне надо, чтоб Джонас эту взрослость отбросил хоть на одну ночь, вытворил что-нибудь, от чего чувства проснутся.
Впрочем, его темные вихры до того хороши, особенно когда их летний ветер треплет, что я ему любой прагматизм прощу. Разворачиваюсь, иду к Джонасу. Теперь вода достает мне лишь до бедер. Мокрой ладонью касаюсь его сухого лба. Капля соленой воды катится по переносице.
– Джонас Дэниэлс, крещу тебя во имя Божества Полуночного Купания…
– Что это за божество такое?
– Другое его имя – Луна, а еще это божество известно под множеством официальных названий, которые я не хочу сейчас упоминать. На чем я остановилась? Вот: да защитит тебя, Джонас Дэниэлс, Божество Полуночного Купания, да вразумит тебя, чтоб ты не был таким несносным занудой и начал уже действовать, как подобает сверхновой звезде, каковой ты являешься.
Джонас смотрит на меня как на сумасшедшую. Или это он восхищается мной, будто я – целая галактика, сверкающая звездами, бескрайняя, не запечатленная на картах. В следующий миг Джонас улыбается, и сразу ясно: он меня понял. И я ни о чем больше думать не могу, только о сегодняшнем пляжном поедании черешен: темный сок у Джонаса на нижней губе, быстрое движение языка – ни капли мимо.
Закрываю глаза секундой раньше, чем Джонас целует меня. Вцепляюсь в его футболку, чтобы сохранить равновесие среди волн. Он обнимает меня за шею, притягивает ближе, и океанское дно уходит из-под наших ног, и сама Луна завистливо шепчет: «Во дают!»