Мою рефлексию нарушает Виви. Тянет меня сзади за руку, совсем как Лия.
– Джонас, пойдем скорей! Сейчас будем голыми купаться!
Я в шоке. Несколько лет назад такое купание состоялось – но я тогда до костра еще не дорос.
– Что? Нет!
– Да ладно тебе, Джонас! Весело же будет!
Виви пальчиком касается моего носа и многозначительно опускает взгляд.
– Ничего принципиально нового мне увидеть не грозит.
Она что, серьезно? Или дразнится, ждет реакции? Поди пойми.
– Вив, я не стану раздеваться перед кучей народу.
– Господи, Джонас!
Виви закатывает глаза. Чувствую себя ситкомовским папашей тинейджера.
– Темно ведь! И вообще, ты будешь в воде. В воде ничего не заметно.
– Еще как заметно.
Я почти беспрестанно пьян от Виви. Голова кружится, хочется большего; еще большего. Но бывает, когда я с ней, у меня полный эффект жестокого похмелья. Может, оттого, что я беру на себя роль главного зануды.
– Вдобавок я не хочу, чтобы ты перед всеми обнажалась.
– Ладно, останусь в белье. Исключительно ради тебя. Из любви к тебе.
Прежде чем успеваю сказать: «Я не в том смысле», – Виви убегает, на ходу срывая блузку. Хочу крикнуть: «Остановись! Что за дичь такая!» Рот будто полон недоваренной овсянки, язык липнет к зубам. И не в том дело, что я ботаник и мямля, просто у Виви все бюстгальтеры – кружевные, прозрачные. Других она, насколько мне известно, не носит, а я не хочу, чтоб эти, на пляже, ее грудь видели. Хочу быть единственным, кому открыт радужный цветок у Виви на бедре; татушка, которой она вообще-то стыдится.
Минимум десять человек уже раздеваются. Еще десятка полтора, почуяв новую забаву, спешат к воде. Столько голых одновременно; сюрреализмом попахивает. Инстинктивно отворачиваюсь. Неправильно это – пялиться. Парни разделись полностью; большинство девчонок все-таки оставили трусишки и лифчики. Виви права: в темноте подробностей не разглядеть. Толпа – смутно белеющая масса – ринулась в воду.
С берега, естественно, подначивают. Хорошо, что Наоми ушла. Потому что более дикую ситуацию и представить трудно: когда твоя родная сестра смотрит на твою практически голую подругу. Полностью смирившийся, устраиваюсь на бревне. Купальщики в воде по шею; остается только вздохнуть.
– Привет.
На фоне костра маячит тоненькая фигурка. Поднимаю глаза: Элли. Улыбается мне.
– Привет.
– Папа сказал, ты вносишь изменения в ресторанное меню. – Элли усаживается рядом, оправляет юбку. – Он очень гордится.
– Спасибо.
Гордится – как мой отец. Не знаю, как реагировать. Кстати, раз уж Элли здесь…
– Слушай, Элли.
Я понижаю голос, хотя поблизости никого.