– Кто? – переспросил Мунин с набитым ртом.
– Да кто угодно, – Варакса пожал широкими плечами. – Родственники.
–
Не, искать никто не будет, – историк помотал головой, продолжая расправляться с едой, – если только с работы. У меня же нет никого.
–
Погоди, – нахмурился Одинцов, – что значит – нет?
–
То и значит. Я детдомовский.
–
Это хорошо, – некстати ляпнул Варакса. – В смысле хорошо, что искать не будут... А живёшь ты где?
–
Комнату снимаю.
–
С хозяевами?
–
Хозяева в отъезде, их вещи во второй комнате, она закрыта. Одинцов предположил:
–
Там уже побывали наверняка. И компьютер вывезли.
–
У меня нет компьютера, – успокоил его Мунин. – Вернее, есть,
но на работе. Варакса выразительно посмотрел на Одинцова.
– Надо будет его почистить.
– А что там чистить? – Историк небрежно дёрнул плечом. – Там служебное только. Мои файлы и почта у меня на флешке. В детдоме знаете, как говорили? Пóпа встала – место потеряла. Закон джунглей: что не при тебе – то не твоё.
– Это хорошо, – опять некстати вырвалось у Вараксы.
Одинцов поспешил перевести разговор на другую тему, чтобы загладить неловкость. Он кивнул на листы из папки, разложенные в гостиной по журнальному столику, креслам и по полу вокруг.
– Сам-то что со всем этим добром думаешь делать?
–
Диссертацию напишу, – заявил Мунин, аккуратно вымазывая опустевшую тарелку кусочком хлеба. – Ну когда проблемы закончатся... Они ведь закончатся?
Одинцов с Вараксой промолчали, а Мунин продолжил:
–
Материала навалом, за годик можно управиться. В кандидатской сформулирую проблему, а потом в докторской предложу пути решения. Это ещё годик-полтора. Сейчас я вижу, что три монарха работали по какой-то программе. Если покопаться – станет понятно, зачем эта программа была нужна.
–
Видать, не ты один покопаться хочешь, – заметил Одинцов. – Мы тут ночью тоже... Я вот чего не пойму. Допустим, царю, чтобы отнять у церкви землю, достаточно было издать указ.
Мунин чуть не подавился.
– Да ничего подобного!
–
Вот именно, – поддержал историка Варакса. – Я всё-таки двадцать лет в бизнесе и докладываю: официальным путём, по закону
отнять имущество непросто. Получаешь для начала спор хозяйствующих субъектов, суды и остальную хрень в придачу. Тем более церковные земли – не какой-нибудь ларёк. Втихаря не отнимешь, и по доброй воле их тебе не отдадут. Цену вопроса прикинь! А тут, кроме денег, ещё и религия до кучи.
–
Ясное дело, – согласился Одинцов, – и про землю плохой пример, но я не об этом. Отнять – всё же решение политическое. Юридическую базу подвёл, интригу дожал – и порядок. В папке сказано, что Иван, а потом Пётр и Павел сумели создать лучшую артиллерию в мире. Верно?
–
А как это получалось? – продолжил он после кивка Мунина. – Ты пишешь, что русские пушки были лучше, стреляли точнее и служили дольше. Но тут законы с интригами ни при чём. Тут наука нужна. Технология нужна, производство, специалисты... Получается, три раза всё это появлялось ниоткуда? Ни у кого нет, а у наших вдруг – раз! – и есть?
Мунин отставил вылизанную до блеска тарелку и заявил:
–
Я в артиллерии ничего не понимаю. Есть исторические факты. Пушки у Ивана Васильевича появились не вдруг. У него был дедушка – великий князь Иван Третий. Тоже, кстати, по прозвищу «Грозный». Он выписал из Италии мастера, Аристотеля Фиораванти. А старик Фиораванти был кто? – Историк многозначительно воздел палец. –