— То есть почитаемая вами богиня — девушка с юмором. Не стоило просить её о деньгах.
— На самом деле к Святой Смерти принято обращаться с просьбами об избавлении от нищеты, а не о даровании денег. Точно также следует просить не о крепком здоровье, а об избавлении от болезни, и так во всем. Но большинство из живущих в «К12», конечно, просят Белую Девочку об освобождении из тюрьмы, — наставительно произнес Дрорин. — Санта Муэрте принимает наши просьбы в том виде, в котором мы их выражаем, зная наши истинные побудительные мотивы. Главное — обращение должно идти от сердца, а не быть просто формальным.
— Кажется, я вас понял, — задумчиво протянул я. Действительно, где ещё как не в городе-тюрьме могла так хорошо прижиться религия, прославляющая мудрую Смерть, способную даровать тебе возможность оказаться на свободе.
Дрорин долго искал что-то в многочисленных карманах своей дубленки, пока не нашел и не протянул мне сложенный пополам бумажный лист.
— Что это? — опешил я, с опаской принимая от старика бумажку.
— Это молитва Святой Смерти об освобождении из тюрьмы. Тебе совершенно не обязательно верить в силу и мощь Белой Девочки, но и большой беды от того, что ты будешь носить с собой эту молитву, не случится, верно?
— Кхм… наверное… спасибо, — пробормотал я в ответ. Аккуратно развернув листок, я прочел мелкий рукописный текст:
«Ты, которая держит орудие справедливости, Ты, которая знает направление света, работай надо мной и покончи с теми делами, которые несут самые грозные опасности; пошли звезду из Твоей руки в моё существо, чтобы можно было достичь возможности снова созерцать работу, которая была доверена мне. Ты, справедливая и любящая, покончи с несправедливыми, которые приходят с неограниченной жаждой к вещам, что не принадлежат им. Удали из моей жизни проявления эгоистичной жестокости и принеси мне плащ правосудия, которого заслуживает верующий в Тебя. Разбей Своим мечом лёд, объединяющий меня с теми, у кого в сердце тучи. О Святейшая Смерть Правосудия, защити меня Своим могущественным мечом и разреши в мою пользу каждое дело, которое требует разрешения. Потому что я верю в свою собственную энергию, которая живёт во мне».
Я вновь, на этот раз немного рассеянно, поблагодарил старика, свернул бумажку и упрятал в самый дальний карман своей дубленки. Я всегда напрягался и замыкался в себе, когда мне, пусть даже в столь мягкой и ненавязчивой форме, начинали пропагандировать какую-нибудь религию. Одно дело — интересоваться данным вопросом самостоятельно, и совсем другое — когда кто-то пытается заманить тебя в ряды своей единственно истинной веры.