Говорить такое Найджелу Скарлетт тоже не хотела. Вдруг Хулиан подслушивал у входа в шатер?
– Мне… – Она попыталась сказать, что внешность спутника для нее не важна, но слова прилипли к языку, точно патока.
– Тяжело говорить? – Найджел махнул рукой над конусом ладана. – Это поможет.
«То есть заставит сказать правду?» – подумала Скарлетт. Стоило ей разомкнуть губы, как у нее само собой вырвалось:
– Он самый привлекательный мужчина из всех, кого я видела. – Скарлетт захотелось зажать себе рот руками, затолкав слова обратно. Но ей удалось лишь прибавить, на случай если мерзавец и впрямь подслушивал: – А еще он вечно собой любуется.
– Интересно, – сказал Найджел, сложив руки пирамидкой. – Теперь ты можешь задать мне два вопроса.
– Как? – То, что Найджел не стал интересоваться ничем, кроме ее чувств к Хулиану, встревожило Скарлетт. – Меня вы больше ни о чем не спросите?
– Время истекает. Часы проходят здесь как минуты. – Руки прорицателя лениво указали на догорающие свечи, расставленные на полу. – Итак, два вопроса.
– Всего два?
– Считать этот вопрос первым?
– Нет, я только…
Скарлетт прикусила язык прежде, чем успела сказать то, чего говорить не стоило. «Если это и в самом деле игра, – подумала она, – то размышлять над вопросом бессмысленно. Все равно ответ окажется пустым звуком. Разве что этот Найджел действительно чародей…» На мгновение Скарлетт отважилась поверить в волшебство. Она уже встретилась с ним в часовой лавке, где надела заколдованное платье и мельком взглянула на то, что скрывалось за диковинной дверью Элджи. Теперь ладан Найджела чудесным образом развязал ей язык. Если человек, сидевший перед нею, и вправду мог предсказывать будущее, то о чем же следовало спросить?
Взгляд Скарлетт снова упал на сердце в уголке его губ. Красный цвет. Цвет любви, боли и множества других вещей – как добродетельных, так и порочных. Сейчас Скарлетт подумала о графе и его очаровательных письмах. Стоило ли им верить?
– Тот, за кого я выхожу замуж… Вы можете сказать мне, честный ли он, хороший ли он человек?
Произнеся это, Скарлетт тут же пожалела, что не спросила сперва о сестре. Только о Телле сейчас надлежало думать! Исключительно ради Теллы она сюда и вошла. Но было уже поздно.
– Никто не может оставаться вполне честным, – ответил Найджел. – Даже если мы не лжем другим, мы зачастую лжем самим себе. А под словом «хороший» все понимают разное.
Прорицатель подался вперед. Теперь он был так близко, что Скарлетт ощутила, как на ней сосредоточились все его чувства. Под пристальным взглядом Найджела она подумала: «Уж не отобразились ли на моем лице одному только ему видимые картины?»