– Но, – Скарлетт пошатнулась, – обычно я забываю свои сны.
– Этот вы запомните. – Поддержав ее, Айко дала ей еще один сахарный кубик. – Но пообещайте никому не рассказывать того, что вам приснится. А теперь, – она в последний раз подтолкнула Скарлетт, сунув ей в руки купленное платье, – ступайте, пока не умерли.
20
Почти все, что происходило с ней по пути от модной лавки до гостиницы, Скарлетт забыла. Забыла, как руки и ноги стали легче птичьих перьев, а кости превратились в пыль. Как ее выталкивали из лодок, где она пыталась прилечь, как сверток с платьем упал на мостовую.
Однако Скарлетт запомнила, что какой-то молодой человек его поднял, а ее саму довел до «Стеклянной змеи». «Пустая красота», – подумалось ей сначала, но чем дольше она смотрела на своего провожатого, тем менее красивым он ей казался. Резкие очертания лба и скул, темные глаза и еще более темные волосы. Молодой человек явно смотрел на Скарлетт с неприязнью. Она это чувствовала по тому, как он держал ее за локоть. Как вцепился ей в руку, когда она попыталась высвободиться. Скарлетт хотела крикнуть: «Пустите!» – но голос был слишком слаб, а прохожие, которые все же могли ее слышать, слишком торопились попасть в свои норы. До восхода солнца, чьи лучи рассеивали магию Караваля, оставалось не более четверти часа.
– Если бы я вас отпустил, вы бы опять заползли в какую-нибудь лодку, – сказал Данте, вводя Скарлетт в гостиницу через заднюю дверь.
С порога на них хлынул шум таверны: стук кружек с сидром о стеклянные столы, довольное фырканье тех, для кого эта ночь удалась, и стоны тех, кто остался разочарован. На лестнице было темнее и тише. Обессиленную девушку, которую тащил по ступеням юноша в черном, заметил только один человек – мужчина в алом галстуке и с повязкой на глазу. Позднее Скарлетт вспомнился его острый пристальный взгляд, но в ту минуту она думала лишь об одном: как бы ускользнуть от Данте.
– Пожалуйста, – умоляла она, – я должна скорее попасть в свою комнату!
Он загнал ее в угол лестницы, преградив ей путь своими длинными ногами и татуированными руками:
– Сперва мы поговорим.
– Если о том первом дне, – произнесла Скарлетт, собрав последние силы, – то я сожалею, что обманула вас. Это вышло невольно.
– Дело не в вашей лжи, – ответил Данте. – Здесь все друг другу лгут, и мне это известно. В тот день, – он помолчал, словно затем, чтобы не дать голосу дрогнуть, – я огорчился, потому что считал вас другой. Эта игра меняет людей.
– Знаю, – сказала Скарлетт. – И потому хочу немедленно попасть в свою комнату.