возможность жаловаться по поводу своих странных проблем. И она была дома,
наконец-таки.
Солнечный свет лился потоком сквозь кухонное окно, и можно было увидеть, как
танцуют пылинки в воздухе. Настроение снова устремилось вверх, она пропела
последнюю строчку песни в воображаемый микрофон и покружилась вокруг своей
оси, прежде чем повесить кухонную лопатку на место.
Вчера на работе все прошло хорошо. Кошмары снились всё реже. На ланч у неё
был сэндвич с большим количеством бекона, ломтиков помидора и латука.
Вкуснятина. Рабство научило её тому, насколько важны все эти мелочи повседневной
жизни. Улыбка вместо хмурого взгляда. Вкусная еда, а не помои. Добрые слова.
Теплые объятья могут принести даже больше удовлетворения, чем самый сильный
оргазм. Не то чтобы она испытывала такой за последнее время.
Не с той ночи аукциона с Сэмом. Жар прилил к её щекам. Черт бы побрал этого
мужчину.
И всё же, может, ей стоит поблагодарить его. Если бы он не появился там в ту
ночь, она бы продолжала думать, что ничто в мире уже не сможет заставить её
почувствовать возбуждение.
Она покачала головой. Каким-то образом он ошеломил её до такой степени, что
все, что она могла видеть или слышать, – был только он. Его голос. Его
прикосновения. Боль. Он подвел её именно к той грани, у которой хотел её видеть. А
затем унизил её, заставив испытать оргазм. Её внутренности сжались, когда
промелькнуло воспоминание о противных покупателях, плотоядно разглядывающих
ее. А рабыня, находившаяся рядом, уставилась на неё с осуждающим выражением "как
ты посмела" на своём лице.
И Сэм - она абсолютно его не понимала. Линда вздохнула. До сих пор не
понимает. Но учитывая то, как она отреагировала на него в «Царстве Теней», можно
сказать, что он точно не растерял свои навыки.
Ей бы хотелось испытывать такой сексуальный отклик к любому Дому, но это
было бы неправдой. Сэм утверждал, что между ними присутствует особая химия. Но,
опять-таки, дело может быть просто в его мускулистом теле, пронзительных голубых
глазах и ауре силы, которая заставляет дергаться каждое её нервное окончание.
Или в том, как он говорит... Она прижала руку к животу, стараясь унять дрожь. У
этого мужчины должна быть лицензия на убийство своим голосом. Такой глубокий и
грубый, будто грузовик, мчащийся по гравию дороги вдоль каньона, с жесткой ноткой,
которая дает понять, что он не будет терпеть чей-то бред, особенно от сабмиссива.
Она снова фыркнула. Обычно она бы пришла в ярость, если бы кто-то назвал её