Маркиз наконец понял, что за огромный горячий шар рос в его голове. Ярость. Она жгла его изнутри, как лесной пожар, пожирая всё на своём пути алыми языками пламени.
Пальто. Элегантное. Красивое. Совсем рядом — только руку протяни.
Вне всяких сомнений — его пальто.
* * *
Маркиз Карабас ничем не выдал своего пробуждения. Это было бы непростительной ошибкой. Он соображал как мог быстро. Обстановка комнаты вряд ли могла быть чем-то полезна. Единственное его преимущество над пастухом и его псами заключалось в том, что он не спал и мог себя контролировать, а они этого пока не знали.
Маркиз Карабас построил в уме гипотезу, ещё разок её обдумал и приступил к действиям.
— Прошу прощения, — вежливо вмешался он, — но, боюсь, я опаздываю. Нельзя ли поскорее? У меня ужасно важные дела.
Пастух оперся на посох. Он не проявил никакого участия к «срочным делам» и сказал только:
— Ты уже не в стаде, Карабас.
— Похоже на то, — согласился Маркиз. — Привет, Перегрин. Отлично выглядишь. И Слон тут. Замечательно. Все компания в сборе. — Он повернулся к пастуху. — Приятно было познакомиться. Я чудно провёл время в вашем стаде великих мыслителей. Но вынужден откланяться. Важная дипломатическая миссия. Срочная депеша. В общем, вы поняли.
— Боюсь, братец, ты не сознаёшь всей серьёзности положения… — начал Перегрин.
Маркиз отлично сознавал серьёзность положения.
— Я уверен, что эти милые люди, — он указал на пастуха и трёх его лохматых остролицых «овчарок», которые взяли их в кольцо, — меня отпустят, если ты останешься. Это ведь за тобой они охотились. А у меня, как я уже говорил, важное письмо.
— Я с ними разберусь, — пообещал Перегрин.
— Умолкни для начала, — сказал пастух. Он взял пластырь, который отклеил с губ Маркиза, и прилепил его Перегрину.
Пастух был ниже Маркиза ростом и намного толще, так что великолепное пальто смотрелось на нём нелепо.
— Важное письмо, говоришь? — поинтересовался он, отряхивая руки от пыли. — И что же это за послание?
— Боюсь, я не могу вам этого сказать, — ответил Маркиз. — Вы не являетесь адресатом этого дипломатического коммюнике.
— А почему бы и нет? Что в письме? Для кого оно?
Маркиз пожал плечами. Его пальто было так близко, он мог бы протянуть руку и дотронуться до него.
— Я вам его не отдам. Даже не покажу. Разве что под страхом смерти, — ответил он как бы нехотя.
— Нет ничего проще. Угрожаю тебе смертью. Ты и так к ней уже приговорён за вероотступничество от стада. А этот смешливый малый, — пастух указал посохом на Перегрина, который вовсе не смеялся, — пытался украсть из стада овцу. За это тоже полагается смертная казнь, вдобавок ко всему прочему, что мы хотим с ним сделать.