Значит, ей уже около тридцати, подумал Стивен, но чем она занимается? Было бы весьма кстати узнать это, чтобы как будто случайно заговорить на интересующую её тему. Сам Хэмилтон считал себя достаточно начитанным и образованным, чтобы поддержать любой разговор: будучи химиком, он интересовался историей и археологией, любил литературу, изучал мифологию, увлекался музыкой и спортом. Но чем увлечена Галатея? Ведь такая женщина никак не может иметь интересы обычной домохозяйки.
Стивен осторожно продолжил расспросы.
— А кто она? Историк?
Гриффин пожал плечами.
— Насколько я знаю, миссис Тэйтон слаба здоровьем. Я не слышал, чтобы она чем-то занималась. Но в свете она когда-то произвела фурор своей внешностью. Да и сегодня она ещё хороша собой.
Стивен бросил осторожный взгляд на Гриффина. Боже мой, что он говорит? Впрочем, тут же спохватился Хэмилтон, чему удивляться? Лоуренсу уже за пятьдесят. Конечно, в такие годы — где уж замечать женскую красоту? Гриффин давно похоронил жену, у него остался сын, который, кажется, тоже учится на историческом.
Стивен понял, что глупо продолжать этот разговор, и умолк.
В самолёте Хэмилтон сидел в хвосте и жадно разглядывал Галатею. Облачённая в дорогой кремовый костюм, миссис Тэйтон замерла рядом с мужем в позе танагрской статуэтки. За три часа полёта она сказала не более десятка слов стюарду, не снимала тёмные очки, и Хэмилтон не видел её глаз. Арчибальд Тэйтон сидел тоже неподвижно, ни разу за весь полёт не обратившись к жене.
Наконец они прилетели. Тэйтон плохо переносил перелёт и при посадке в Салониках был бледен и хмур.
— Спиридон не подведёт нас, Лори? — на лице Арчибальда застыло угрюмое выражение. — Эти восточные люди так необязательны, а к десяти уже стемнеет.
Гриффин покачал головой и успокоил коллегу.
— На Сарианиди всегда можно положиться, Арчи, он не подведёт.
VIP-зал Международного аэропорта «Македония» был полупустым, Стивен бросил взгляд на часы на стене. 18.55. Они прилетели на несколько минут раньше. Поднимаясь сюда, он приметил несколько баров, аптеку, сувенирный и кондитерский магазины и уже хотел спуститься туда, но створки дверей разъехались, пропустив запыхавшегося темноволосого толстяка, похожего на турка, с лоснящимися полными губами и сияющими глазами-маслинами. От выступающего под нелепым длинным жилетом солидного брюшка веяло ароматом каких-то сладких специй, лицо с огромным толстым носом излучало довольство, а в руке был зажат кусок слоёного пирога с орехами, миндалём и корицей. Пузан торопливо дожёвывал его, вертя головой и озираясь. Двигался он, несмотря на избыток веса, необычайно легко и грациозно, как холёный раскормленный кот.