За достоверность рассказа Германна полностью поручиться нельзя, но бесспорно одно — Волынский и шах действовали в соответствии со своими представлениями о нравственности, причем оба проявили не лучшие свойства своих натур: Волынский — алчность, а Хуссейн — лживость и коварство.
Но возвратимся к губернаторству Волынского в Астрахани. «В Астрахань я прибыл, — доносил он Екатерине I, — которую вижу пусту и разорену поистине так, что хотя бы и нарочно разорятъ, то б больше всего невозможно. Первое, крепость здешняя во многих местах развалилась и худа вся. Недостает ружей, солдатам мундиры выдавались десять лет назад, запасов провианта нет…»[257]
Артемий Петрович пользовался у современников репутацией человека, «чтобы только с кого сорвать», который не был разборчивым в средствах достижения этой цели. В одном из монастырей хранилось расшитое золотом облачение, богато украшенное драгоценными камнями, оцениваемыми будто бы в 100 тысяч рублей. Волынский попросил одеяние якобы для того, чтобы срисовать его для себя. Проходит время, но губернатор облачения не возвращает. Тогда настоятель отправляется к нему, но тот перед изумленным настоятелем разыгрывает коварную сцену, заявляя, что он никогда не брал никакого облачения, и велел бить настоятеля батогами и заковать в кандалы, содержать под караулом якобы за кражу драгоценностей.
Широко известен и рассказ очевидца о жестокости Волынского. Губернатору донесли, что местный купец будто бы неодобрительно отзывался о нем и его супруге. Артемий Петрович пригласил купца на обед, тот, обрадованный вниманием губернатора, немедленно явился в его дом, уселся за обеденный стол, но тут же был схвачен, подвергся избиению окованными шипами палками, а затем раздетым и обвешанным с головы до ног кусками свежей говядины отдан на растерзание голодным собакам[258].
С такой же жестокостью Волынский отнесся к мичману князю Егору Мещерскому, отправленному в 1723 году Адмиралтейской коллегией в Астрахань для истребования отчета об остаточном морском провианте. Губернатор в ответ на требование Мещерского «бранил его всякою непотребною бранью», а когда он вышел из дома, то велел солдатам «без всякой его вины посадить на деревянную кобылу, на которую сажают за тяжкие вины». На этом издевательства не закончились.
Как-то, проезжая по улицам города, губернатор встретил Мещерского, велел взять его под караул, доставить в дом и подвергнуть унизительному наказанию: после избиения его лицо вымарали сажей, затем обрядили его в кафтан подкладкой наружу, велели выпить пивной стакан вина, но «он де не мог столь много вина выпить и за то велел бить его в голову, которые и ударили его тридцать пять раз».