Анна Иоанновна (Павленко) - страница 243

Для сравнения приведем сведения о продолжительности жизни видных государственных деятелей XVIII столетия. Б. П. Шереметев прожил 57 лет, А. И. Остерман — 61 год, В. Н. Татищев — 64 года, Г. Ф. Долгорукий — 67 лет, А. И. Ушаков — 75. Самым выдающимся долгожителем был Петр Андреевич Толстой, скончавшийся в неотапливаемой келье Соловецкого монастыря в возрасте 83 лет. Быть может, он протянул бы и дольше, если бы ему не довелось испытать судьбу арестанта, дышавшего в течение последних двух лет жизни затхлым воздухом сырой кельи.

Анна Иоанновна хотя и прожила дольше своих сестер, но богатырским здоровьем не отличалась. Достаточно взглянуть на ее живописный и скульптурный портреты, чтобы определить, что перед нами грузная, не по летам одряхлевшая женщина.

Филипп Бегагль, С. Климов. Шпалера «Портрет императрицы Анны Иоанновны».

1732 г. Шерсть, шелк. Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург.

Считалось, что Анна Иоанновна в течение последних 15 лет жизни болела модной в XVIII веке болезнью — подагрой. Но в диагнозе медики ошиблись: в действительности она страдала мочекаменной болезнью. К тому же она не любила пользоваться услугами эскулапов, уклонялась от употребления лекарств, быть может, стеснялась, скрывая недуг.

Историки располагают более или менее подробными сведениями о том, как протекала болезнь императрицы. Ее явные признаки обнаружились в первой половине сентября 1740 года, но мы ограничимся свидетельствами современников, относящимся к последним дням ее жизни[311].

6 октября. Критическое состояние императрицы, подробнее прочих современников, описано Минихом-сыном: «В полдень 6 октября 1740 г. Анна Иоанновна, севши за обед с герцогом Курляндским и его супругой, едва скушала несколько ложек супа, как вдруг, почувствовав тошноту, упала в обморок. Немедленно перенесли ее в почивальню и положили на кровать в совершенном беспамятстве. Бирон, приведенный сим внезапным несчастием в крайнее смятение, выбежал в переднюю, дабы послать за врачами и министрами»[312].

7 октября. Шетарди: «Подагра царицы после полудня, третьего дня распространилась так быстро… вызвала обмороки с симптомами, характеризующими апоплексию. Кровавая рвота, происшедшая при этом, увеличила смятение и тревогу…

Государыня с самого начала болезни жаловалась, что все, что бы ей ни подносили, пахнет гнилью. Заподозрили отложение в теле гнили».

7 октября. Английский дипломат Финч: «В воскресенье же появилась рвота, сопровождавшаяся большим количеством гнилостной крови. Это заставило врачей заподозрить другие причины болезни, а ввиду некоторых неблагоприятных симптомов признать положение государыни крайне опасным».