Шейх остановился, внимательно посмотрел на мать:
– Что, ты посоветуешь?
Женщина, радуясь, что сын прислушивается к её советам, ответила:
– Только пожелай, и, я распоряжусь, чтобы уже сегодня ночью её доставили в твою опочивальню. Поверь мне, сын мой, чем раньше ты её покоришь, тем меньше головной боли она тебе доставит.
– Хм, – хмыкнул сын. – Однако, мадам, откуда такая уверенность? – скептически поднятая бровь говорила о том, что он несколько сомневается в правильности совета.
– Именно таким способом, твой великий отец, да простит Аллах его грехи, когда-то укротил меня. А, я, поверь мне, была ничуть не менее крепким орешком, чем твоя пленница.
Задумчивость в глазах шейха, сменило совершенно иное выражение. От предвкушения ночи любви с той, о которой он не переставал мечтать с самой первой встречи, его лицо приняло восторженное выражение, глаза заблестели.
– Ну, ни дать, ни взять, влюблённый идиот! – констатировала мать. – Так, что прикажешь делать с девушкой?
– Ты права, мама. Распорядись, чтобы её привели сегодня ко мне. Пора, нам, наконец, познакомиться поближе.
* * *
– Поднимайся, и следуй за мной! – ко мне, в сопровождении стражников, подошла старуха-распорядительница. Судя по её воинственному виду, меня, как минимум, ожидала порка.
Страх сковал внутренности. При мысли о том, что гаремные девицы в предвкушении наказания, следили за каждым моим движением, я изо всех сил сжала челюсти, чтобы ни в коем случае не выдать своего ужаса. Ну, и пусть. Выпорют сегодня, а завтра, я обязательно найду способ, чтобы за всё расквитаться.
Однако, меня, вопреки всему, пороть не стали, а провели длинными тускло освещёнными коридорами куда-то наверх. Пройдя три пролёта витиеватой лестницы, я очутилась перед богато украшенными коваными дверьми, охраняемыми вооружённой саблями охраной. После обмена «любезностями» на понятном лишь им языке, двери перед нами раскрыли, и, мы оказались в святая святых – личных покоях шейха Харуна бин Халиля.
В последний раз окинув меня критическим взглядом, и поправив мою причёску, «старая сводня», как я прозвала её за глаза, спешно покинула помещение, не забыв бросить мне напоследок, чтобы я вела себя прилично, и держала свой язык за зубами.
Оставшись одна, я, в первую очередь, кинулась к зарешеченным окнам, но, к сожалению, в опустившихся сумерках, не могла разглядеть ничего.
Разочарование. Одни сплошные разочарования. Как, и вся моя совершенно бессмысленная жизнь. Стоило ли так рваться навстречу новой жизни, чтобы в итоге лишиться всего, даже элементарной свободы, став невольницей ужасного шейха.