— Отец?
— Тут я, — вздохнул Инквар, отбрасывая потертое пальтецо.
— Ты всю ночь здесь спал? — Лицо мальчишки почему-то было бледным и осунувшимся.
— Под утро пришел, — скупо пояснил Инквар. — А кто-нибудь, кроме тебя…
— Нет. Они еще спят, — догадавшись, что именно волнует учителя, пробормотал ученик, серьезно глядя Инквару в глаза, и вдруг спросил: — Ты возьмешь меня с собой? Если она не отпустит?
Мать уже говорила вам, как собирается жить дальше?
— Нет, — опустил взгляд Ленс. — Но я же чувствую намного сильнее, чем раньше. Только ей не сказал.
— Видишь ли, ученик, — оглянулся на дверь Инквар, вспомнив, как вчера ощутил чужое присутствие, лишь когда Лавиния оказалась почти рядом. — Ты уже почти достиг первого совершеннолетия, когда человек имеет право выбрать себе ремесло. И в этом у тебя огромное преимущество перед остальными подростками — дар истинного мага. Смешно было бы с таким даром учиться лепить горшки или ткать ткани. Поэтому я взял бы тебя, но сначала хочу откровенно поговорить с твоей матерью. Возможно, она придумала более надежный для всех выход.
— Не забудь, ты пообещал! — вцепился в его руку мальчишка, и Инквар хмуро усмехнулся: ученик изо всей его речи запомнил только те слова, которые желал услыхать больше всего. А Ленс тем временем упорно тянул учителя к двери. — Идем в мои комнаты. Там много места, подождем, пока они встанут.
— Ну, идем, — чуть помедлив, согласился Инквар и решительно направился к выходу с чердака.
«Небольшое отступление от плана никому никакого ущерба не принесет», — уговаривал он себя, осторожно шагая вниз по ступеням, украшенным знакомой по пригородному дому резьбой. Даже если Лавиния каким-то невероятным чудом почувствует его присутствие, у Инквара найдется несколько убедительных поводов для столь раннего появления, хотя оправдываться он просто ненавидел. Особенно когда даже не помышлял делать то, в чем его обвиняли.
Однако хозяйка дома и глазом не моргнула, когда к завтраку ее сын появился в проеме широко распахнутых дверей в небольшую, уютную столовую в сопровождении молодого мужчины. Лишь чуть вздернула бровь, вопросительно глянув на Ленса, и Инквар шагнул к ней, торопясь опередить ученика:
— Доброе утро, госпожа Лавиния. Мы уже знакомы, вчера я приносил булочки, а потом привез ваших детей.
— Эринк Варден, — вежливо кивнула женщина, и только теперь Инквар рассмотрел, насколько сильно переменилась ее внешность со вчерашнего дня.
Больше не было бледной, худой и измученной затворницы, и все давешние недостатки чудесным образом превратились в достоинства. Худоба стала стройностью, и под ладно сидящим платьем шафранного крепа обнаружилась очень женственная фигурка, умело подчеркнутая туго затянутой шнуровкой бархатного корсажа. Тусклые волосы, сколотые вчера в простой пучок, сегодня блестели живым золотом, свободными локонами ниспадавшим на плечи из пышной прически, оставлявшей открытым мраморный лоб. Румянец, поя вившийся на слегка припудренных щеках, определенно был искусственным и тем не менее невероятно шел Лавинии.