— Спасибо, Ленс, — тихо всхлипнула девушка. — Но идти мне некуда… и незачем. Он ждал тебя, ты ученик. А я — никто… он даже клятву разорвал.
— Он просто исполнил обещание, — печально помотал головой мальчишка. — Но дело не в этом. Я барону не нужен, пока он ничего не знает. И женить меня рано, поэтому мы будем спокойно тут жить, и никто нас не тронет.
— Ленс, ты очень добрый. Но я ему не нужна.
— Я этого не знаю, мысли мне недоступны. Но у него в душе была печаль и какая-то непонятная решительность… Я все думаю, куда он собрался?
— Туда, куда и ехал с Кержаном. Вспомни, в какой город шел обоз?
— Лил, я ничего не могу сказать точно, но мне почудилось… Ладно, забудь. Спать пора, утром лекарь придет.
— Спокойной ночи, — нехотя поднялась с дивана Алильена. — Иди к себе. К ней я сама зайду.
Это стало ее наказанием и добровольной обязанностью — два-три раза за ночь заходить в комнату матери, поправлять и без того идеально ровное одеяло, вливать в бледные губы ложку золотистого зелья, оставленного еще отцом на такие вот случаи и одобренного вызванным няней лекарем.
И потом молча сидеть рядом с постелью несколько минут, решая один и тот же, неимоверно трудный вопрос: прав или нет жизнерадостный старичок, сообщивший, что он давно ожидал этого приступа.
— Она ведь из тех людей, кто все беды носит в себе, не делится даже с близкими. Потому и боялся вестей, хоть плохих, хоть хороших. Как знал… Но зелья у вас сильные, еще ваш папенька готовил… м-да… надеюсь, скоро и он вернется в добром здравии. А ей сердечко поддержим да подкормим, совсем исхудала. Пусть Дора супы понаваристее варит да молодой крапивки не жалеет. Вот и поднимем на ноги вашу матушку, еще как бегать будет.
В этот раз мать не спала, скорбно смотрела куда-то в пустоту запавшими глазами, обведенными темной каймой, и бессмысленно перебирала в тонких, полупрозрачных пальцах оборку крахмальной салфетки.
— Встать не хочешь? — мягко спросила Лил, заставляя себя подойти вплотную к кровати.
— Ты сильно на меня сердишься? — хрипловато прошептала Лавиния, пристально вглядываясь в дочь. — Прости, Алильена, я не желала… чтобы получилось так. Мне хотелось лишь, чтобы он сам ушел, и не победителем, оставившим за собой разбитое сердце…
— Не будем об этом, — равнодушно остановила эту исповедь Лил. — Все в прошлом. Давай погуляем, да я напою тебя зельем.
— Алильена! — взмолилась Лавиния. — Ну за что ты так?
— Прости, маменька. Но не забывай, мне уже девятнадцатый год, ты же знаешь, это из-за способностей мы с Ленсом выглядим моложе. — Лил перевела дух, помолчала и скупо улыбнулась. — Просто забудь… а сейчас выпей зелье. Энсит сказал, лучше пить понемногу, но чаще. А еще тут клубничный сок со сливками и булочки… Хочешь, я тебя покормлю?