Флориан посмотрел на меня ошарашенно.
– Не как это у тебя случилось в первый раз с «Бобби», – продолжала я исключительно неприятным тоном, нарочно перепутав имя, как будто могла когда-нибудь забыть, что она «Билли». – Как… как ты меня разлюбил? Когда?
– Я тебя не разлюбил, – сказал Флориан, и я видела, что он не лжет, но заставить себя поверить ему уже не могла.
– Так что же произошло?
Вид у него был сокрушенный. И он был прав: зачем я настаиваю, чтобы услышать то, что может лишь причинить мне боль? Я посмотрела в свой бокал, уже почти пустой, и поняла, что изрядно пьяна. Я повторила с настойчивостью, усиленной алкогольными парами:
– Что же произошло? – и поправилась, вспомнив советы Никола: – Я хочу знать, что произошло.
– Жен… я не знаю, что произошло. Я… мне казалось… – Ему-то какой инстинкт подсказал, что надо почаще говорить «я»? – Мне казалось… – повторил он, – что ты… может быть, слишком часто… отдаешься на волю событий… Понимаешь… Я ведь знаю, что ты, в сущности, хотела бы писать для себя, мы об этом не раз говорили, но я видел, что ты никак не начнешь, и… однажды я понял, что мне все меньше и меньше хочется тебя подбадривать и…
– Ты меня бросил, потому что я не пишу для себя?
– Это пример. Я уверен, ты понимаешь, что я хочу сказать.
Я не только понимала, что он хотел сказать, – я и сама предполагала эту причину его ухода: он бросил меня, потому что я слишком пассивна, потому что я, захотелось мне крикнуть – «долбаный моллюск». Оттого, что я была права, что верно все поняла, у меня разрывалось сердце. Я осознала, что пришла сюда отчасти затем, чтобы услышать его возражения.
– Мне надо было с тобой об этом поговорить, – продолжал между тем Мистер Великодушие, который, разумеется, говорил со мной об этом, и не раз. – Но… я видел, что ты отдаешься на волю событий.
Сколько можно это повторять?! На волю каких событий я отдавалась? В какую-то долю секунды мне в голову пришло несколько ответов на этот вопрос, но я от них отмахнулась, потому что я-то не была великодушна и не хотела признавать правоту Флориана в чем бы то ни было.
– …Я чувствовал, что ты себе не хозяйка… и это… это моя вина, так я устроен, но мне все меньше хотелось… быть частью твоей жизни.
Он явно долго, очень долго обо всем этом думал.
– Но почему ты мне ничего не сказал? – выкрикнула я.
Он говорил мне, обиняками, о моей пассивности, но ни разу – о том, что ему «все меньше хотелось быть частью моей жизни».
– Я… я не хотел на тебя давить… – промямлил Флориан.
– Да это же черт-те что! И неправда! Неправда, что я себе не хозяйка, ясно? Я решаю все! Мой психотерапевт мне это сказал!