– Я прекрасно понимаю, – ответила Катрин. – А вот ты, я думаю, не можешь понять, что такое быть почти тридцатипятилетней женщиной, у которой нет друга и нет никаких перспектив и которая каждый вечер, ложась спать, говорит себе: если так будет продолжаться, то я останусь к сорока пяти совсем, черт побери, одна и тогда уж будет действительно слишком поздно.
Максим долго смотрел на нее, переваривая сказанное.
– Об этом я не подумал, – признал он наконец и сокрушенно улыбнулся: – Извини.
Катрин, которую шесть лет совместной жизни с золотым медалистом по упрямству приучили к куда более жарким стычкам, оторопела.
– Как это? – спросила она, где-то даже разочарованная.
– Да, – подхватил Никола, – как это? Я думал, ты меня поддержишь, я против…
Катрин повернулась к нему:
– Нико… пожалуйста… не начинай, а?
И золотой медалист по упрямству, тоже пораженный искренностью доводов Катрин, смирился и, обняв ее за плечи, сказал бесконечно устало, но ласково:
– Ладно, Кэт. Ладно. Если ты этого хочешь, если ты этого правда-правда хочешь, мы с тобой. Ага?
– Ну да, – подтвердила я.
– Правда? – спросила Катрин, глядя на нас. Глаза ее были полны слез.
– Ты же еще как была со мной, когда мать Ноя ушла. И потом… нас самыми абсурдными планами не испугать.
– Да, не испугать, – повторила Катрин.
Я подняла свой стакан в знак одобрения. Никола и Катрин тоже подняли свои, за ними и Максим. Я была слегка ошарашена: как это мы перешли от полнейшего сомнения к внезапному приятию этого несуразного плана? Максим улыбался, тоже удивленный, а Никола ласково поглаживал спину своей кузины. Я посмотрела ей в глаза, и мы чокнулись. Я гордилась моей подругой: у нее хватило мужества сказать вслух слова, которые так часто не решаются произнести одинокие женщины нашего возраста: «мне страшно» и «я больше не верю» – но при этом не выглядеть несчастной и тем более побежденной. «В полку старых дев прибыло», – сказала я, подмигнув ей. Она встала, перегнувшись через стол, ухватила меня за голову и звонко чмокнула в лоб, отчего я рассмеялась, как девчонка.
– Извините! – крикнула Катрин официанту. – Мы хотим большую паэлью по-валенсийски. И еще vino! Grazie!
Никола с Максимом переглянулись, смеясь и обескураженно потирая лица.
– Так ты пойдешь со мной в клинику? – спросила меня Катрин.
– Конечно…
– Мы будем похожи на двух лесбиянок, которые хотят завести ребенка!
Она была в таком восторге, что я воздержалась от холодного душа и крикнула «йе-е-ее!», подняв сжатые кулаки в знак своего энтузиазма, будто походить на лесбиянку, желающую зачать ребенка со своей партнершей, было пределом моих мечтаний. «Почему бы нет?» – решила я.