– Что? Что? Что еще?
Они оба вздохнули, и Катрин собрала волосы в пучок, как будто готовилась к тяжелой работе.
– Мы тебе не верим, Женевьева, вот что. Непохоже, что тебе хорошо.
– Непохоже, что мне хорошо, когда я с вами, потому что вы мне это внушаете! – закричала я. Мне хотелось плакать. Я вспомнила последние недели, упоительные часы, которые я провела в объятиях Флориана, окутанная ласковым теплом его взгляда, нерушимо веря в его любовь. Мне случалось несколько раз после нашего примирения спрашивать себя, не зря ли я взвалила весь груз вины на моих друзей. Я знала, это было весьма практично, но, пожалуй, слишком легко. Зато душевный комфорт и уверенность, которые я вновь обретала подле Флориана, когда мы часами разговаривали, нагие, в темноте, давали мне подтверждение, что я права.
– Мы ничего тебе не внушаем, Женевьева, – сказал Никола. – Мы просто хотим, чтобы тебе было хорошо.
– Да мне хорошо! – Мой голос откровенно сорвался на визг. Я замолчала, уставившись на свои колени, чтобы не видеть переглядываний моих друзей.
– В чем дело? – спросила я наконец. – Это из-за Максима? Потому что Максим вам нравится больше, и вы еще видитесь с ним, и…
– Максим тут ни при чем, – перебил меня Никола. – Он разочарован, но с ним все в порядке… завтра он улетает в Лондон на какой-то писательский конгресс… Его не за что жалеть, Жен.
Смешно, но я чисто рефлекторно спросила себя, почему Максим не сообщил мне о предстоящем отъезде.
– Я знаю, что его не за что жалеть, – сказала я, – но… тогда – в чем дело? Что вам не дает покоя?
– То, что мы не знаем, что не дает покоя тебе! – выпалила Катрин. – Мы видим, что ты не в своей тарелке, и потом… может, и ничего такого, может, это вполне нормально, но ты с нами больше не разговариваешь!
– Может быть, потому, что мне не хочется таких вот разговоров?
– Но почему? Почему? Чего ты боишься?
Страсти накалялись, и, разумеется, не могло быть и речи о том, чтобы я ответила Катрин. Прежде всего потому, что моя «боязнь» – если я действительно боялась – была смутной и неоформленной. Это нечто из разряда предчувствий я испытывала, только когда не была вдвоем с Флорианом, и объясняла тем фактом, что я еще хрупка и мне не нравится карканье моих друзей.
– Ты боишься, что он опять тебе изменит? – спросила Катрин.
– Что? Нет! И вообще, он мне никогда не изменял! Мы уже не были вместе, когда он начал… – Я осеклась, поняв, до чего жалка в своей запальчивости. – Он не изменял мне, ясно? – повторила я спокойнее. – И если вы хотите знать, боюсь ли я, что он снова станет смотреть на сторону или встречаться с «Билли», то ответ – нет.