Но он продолжал:
– Да, неплохо. Не хватает, конечно, рельефа или фактуры… я плохо знаю терминологию… но написано хорошо.
– Что значит: «не хватает рельефа»?
– Это немного плоско, – обронил он. – На мой вкус.
Он улыбнулся и раскрыл мне объятия. Мне не хотелось этого сейчас, но я не противилась, и от запаха его кожи мне полегчало. Я закрыла глаза, надеясь, что больше он ничего не скажет.
– Не важно… главное, что ты пишешь, верно? Какая разница: в моем это вкусе или нет.
– Да ну…
– Эй, – он приподнял мой подбородок и заглянул в глаза. – Ты напишешь еще тысячи страниц. Книги. Эпические романы. Это ведь только начало.
Мне хотелось сказать ему, что я люблю это начало. Но его губы уже накрыли мои, и их мягкое тепло принесло мне уверенность и покой, в которых я так нуждалась.
На следующее утро я проснулась поздно, один кот лежал у меня в ногах, другой на плече. Флориан ушел много раньше, и Ти-Гус и Ти-Мусс победоносно оккупировали территорию, которую считали своей, то есть меня. Я сонно провела рукой по шерстке Ти-Гуса и осторожно перевернулась на бок, стараясь их не столкнуть. В окно было видно тяжелое серое небо, которое меня вполне устраивало, – идеальное небо, чтобы пережить похмелье дома, не мучаясь комплексами за растительно прожитый день.
Я подумала об Эмилио, который, наверно, был уже далеко, и о Катрин, которая скоро проснется и в ближайшие три недели, я была уверена, будет оплакивать утрату своей великой любви. Вчерашний разговор с ней и Никола не шел у меня из головы, и это было еще тяжелее, чем алкогольные пары и головная боль. Я поцеловала теплую головку кота и с трудом поднялась.
Флориан оставил мне записку на кухонной стойке, он писал, что любит меня и что вечером приготовит ужин «только для нас с тобой». «Счастливо поработать над рукописью», – добавил он в конце. Так он подбадривал меня, но сегодня утром это елейное пожелание показалось мне издевательским. Я приготовила кофе, ворча и спрашивая себя, не рано ли звонить Никола. Вчера я так и не поговорила с ним после нашего спора, и от этого остался неприятный осадок, который мне хотелось стереть, услышав его голос и его смех. А если мое примирение с Флорианом означает, что мы с друзьями отдалимся друг от друга? Я ударилась в панику при этой мысли, но потом сказала себе, что, очевидно, чересчур переживаю из-за похмелья и лучше выпить как минимум две чашки кофе, прежде чем звонить кому бы то ни было. Но не успела я налить себе первую, как мой телефон подал голос. Это был Флориан.
– Эй, – сказал он ласково. – Я тебя разбудил?