Выпил, не закусывая, две рюмки, поморщился и пожаловался:
— Кажется, здоровье у меня неплохое, но черт знает что такое, выпьешь бутылку–другую — и начинает жечь. Откуда эта изжога берется?
Лотта не выдержала и рассмеялась.
— Если после двух бутылок всего лишь изжога, то жить вам, штурмбаннфюрер, до ста лет.
После коньяка Амрен повеселел. Лотта и Мор удалились в кабинет покойного Геллерта. Амрен счел необходимым объяснить Петру причину их ухода.
— Роберт, видишь ли, переписывался с этим — как его? — Геллертом. Ну, и надо посмотреть, сохранились ли эти письма. Они зачем-то ему понадобились.
Продолжая насвистывать, он поднялся вслед за Лоттой и Мором.
Спустя час Петро услышал голос на втором этаже. Он прислушался. Говорил Мор:
— Хорошо, Лотта, что вы сохранили тетради Теодора. Он был очень талантлив, я снова убедился в этом, просматривая его записи. Мне казалось, он успел завершить свою главную работу. Это был бы большой вклад в науку. Но, к сожалению, я ошибся.
— Никто не интересовался бумагами покойного? — спросил Амрен. — Может, кто-нибудь из бывших коллег?
У Петра екнуло сердце…
— Все бумаги собрал отец, — ответила Лотта. — Никто не знал, где они спрятаны, кроме нас двоих. Мы не трогали их. Только перед вашим приходом я пыталась разобрать их.
— Что ж, — сказал Мор. — Будем считать нашу миссию неудачной.
Они спустились в холл. Петро отложил книгу, которую читал в ожидании Лотты и ее спутников.
— Новейшую литературу, — сказал он, — я воспринимаю умом, а не сердцем. Классики все-таки умели поковыряться в человеческой душе. Как вы думаете, Мор, скоро ли мы сможем забыть Шиллера?
— Шиллера? — переспросил тот. — А-а, вы про литературу. А я все про свое…
— Нашли письма?
Мор удивленно посмотрел на Петра.
— Какие письма?!
— Геллерт, вероятно, сжег их, — вмешался Амрен, толкая Мора.
Но Мор так и не понял, что происходит. Тогда Петро сказал:
— Вы, кажется, на машине? Давайте проветримся перед ужином.
“Моя дорогая Дора! Давно тебе не писала, так как не было верной оказии. Это письмо тебе передаст один близкий нашему дому человек. Да и честно говоря, не знала, что и как писать. Сама себя не понимала, блуждала в трех соснах. Еще и сейчас блуждаю между ними и не знаю, когда найду дорогу. Возможно, это потому, что меня (тебе первой признаюсь в этом) устраивает это блуждание. Не хочется разочаровываться…
Ты всегда понимала меня с первого слова и давно уже обо всем догадалась. Да, в мою жизнь вошел мужчина. Я бы сказала, что случайно вошел, но что не случайно в нашей жизни? А может, и сама жизнь — случайность, может, она не стоит ни переживаний, ни слез. Вот видишь, в какую меланхолию я впала. Не знаю, чего во мне больше — меланхолии или надежды…