* * *
Пока челядь собирала пожитки для отъезда в Вышгород, Эльга послала за отцом Ригором – опасалась, как бы и ему не пострадать. Но священник уезжать отказался: передал, что все в воле Божьей, а он от своего долга христианского не отступит. Долгом же он считал стойкость и отвагу под раскатами грома. Эльга не настаивала: ему виднее, в чем его долг.
В том же настроении пребывала и Горяна.
– Я тоже останусь! – воскликнула она, выслушав переданный через отрока ответ Ригора.
– А ты поедешь со мной, – спокойно возразила Эльга.
– Святая Фекла ни огня, ни зверей диких не убоялась, и я…
– Святая Фекла сперва до Антиохии с проповедью прошла, а ты пока ничем не отличилась.
– Так ты же меня не пускаешь с проповедью!
– А тебя разве апостолы благословили, как ее?
Пока Горяна подыскивала ответ, Эльга занялась другими делами. Пожалуй, сейчас она в душе радовалась, что Олеговна-младшая не стала ее невесткой. Девушка была чистосердечна и по-своему добра, но упряма, как гора каменная, и кроме своих убеждений не видела и не принимала в расчет ничего. Хорошей княгини из нее бы не вышло, а вот вреда она могла бы натворить много. Да так, что скорее отвратила бы людей от Христа, чем привлекла к нему. Эльга часто повторяла ей заветы апостола Павла: «Смиренномудрие, кротость, долготерпение». Но это было не по ней.
Однако выпускать девушку из рук Эльга не собиралась. Та по-прежнему оставалась правнучкой Олега Вещего и дочерью Олега Предславича, ныне князя древлянского. Любая недобрая сила могла использовать Горяну-Зою как оружие против киевских русов, даже не спрашивая ее согласия.
– Но я никогда не выйду замуж! – уверяла Горяна. – Одного Иисуса Христа я люблю, ему одному свою жизнь посвящу, и не будет мне иного дела, кроме проповеди евангельской. Лишь Его невеста непорочная – душа моя. Отпустите меня только: я по Руси пойду, хоть до Варяжского моря доберусь, буду подаянием питаться, но слово истины Христовой язычникам нести!
Эльга едва не хваталась за голову.
– Ты не понимаешь! – убеждала она, сама себе напоминая про кротость и долготерпение. И уже подумывала, что Горяна ей Богом послана для упражнения в этих добродетелях. – Здесь не Антиохия. Никто не будет тебя зверями травить ради испытания веры. Первая встречная ватага тебя захватит, сперва сами попользуют – все! – а потом хазарам продадут. Будешь другим рабам проповедовать, только они, очень может быть, по-славянски не поймут.
– Ну и что? – уже потише, но с прежним упрямством отвечала Горяна.
– Даром весь твой подвиг пропадет!
– Не пропадет. Господь увидит. Он зачтет.