– Сперва хоть одного хворого исцели молитвой, как Фекла, тогда поговорим.
Той же ночью Святослав с ближними отроками отвезли Эльгу с Горяной, Прибыславу и Володею с челядью в Вышгород. Ута осталась при муже и семье, другие спутницы княгини тоже: принадлежа к воеводским родам, они могли не беспокоиться о своей безопасности.
К утру добрались до места. Город Вышгород был еще Олегом Вещим заложен на расстоянии одного пешего дневного перехода вверх по Днепру; на лодье с гребцами добирались быстрее. Укрепленный городец Вещий устроил как место зимнего проживания войска, которое летом ходило в походы. После Вещего князья селили здесь половину «большой дружины» – поскольку держать в самом Киеве восемь сотен человек бывало затруднительно, – которая к тому же охраняла переправу торговых путей. Детинец стоял на высоком берегу Днепра, с широким видом на реку и на плоский левый берег. По внутреннему кругу вдоль вала с частоколом выстроились большие дружинные дома, каждый на полсотни человек. Отдельно стояли баня, поварня, оружейня; клети для припасов помещались под боевым ходом, а кузницы стояли вне городца, чтоб не наделали пожара.
На здешнем княжьем дворе жил воевода Соломир Дивиславич. Вместе с сестрами выращенный Утой, он забеспокоился о семье приемных родителей, хотя давно имел свою. В большой избе, предназначенной для княжеских наездов, никто не жил, а Соломка, ездивший с Эльгой в Царьград, после долгого отсутствия имел своих дел по горло. Поэтому первые дни Эльга занималась обустройством дома, беспокоясь в душе, сколь долго им придется здесь прожить.
Назавтра же уехала Володея со своим послом и отроками – ее путь в Чернигов лежал вверх по Днепру. Очень звала Эльгу с собой – хотя бы погостить, – но та не хотела в такое время уезжать далеко от Киева. Еще через день собралась к себе в Смолянскую землю и Прибыслава. Она очень тревожилась: как там в Киеве Прияна, ее родственница по мужу и залог дружбы между смолянами и киевскими русами. Все знали, что за неудачными родами часто следует лихорадка, которая вполне может свести роженицу в могилу. Умри сейчас Прияна – это имело бы важные последствия и для Прибыславы, не только как для родственницы, но и как для княгини смолянской.
– Вы того… Макошь… То есть Феотоке Парфэне да сохранит Приянку, дай ей Господь здоровья, но если вдруг что… – говорила она. – У Ведомы, ее сестры, старшей дочке уже девять лет должно быть – года через три-четыре будет у нас еще для вас невеста.
– Не будем пока об этом, – Эльге не хотелось больше думать о невестах для сына. Пусть ей не видать в семье Зою или сестру ее Феофано, однако при мысли о маленькой девочке из Свинческа, призванной заменить царевну, тянуло на горький смех. – Свирьковна оправится, она молода, духом и телом крепка. Ты ведь помнишь: ее уже хоронили. А кого до времени хоронят, тот два века живет.