Печенеги что ни год получают подарки от царевых посланцев, в обмен обязуясь не нападать на Херсонес и даже удерживать русов. Но Святослав отлично знал: стоит поманить их добычей, и они засунут свои обещания куда подальше.
Однако идти на Херсонес, давая стратигу время собрать все свои две-три тысячи копий, Святослав счел неразумным.
– А пойдемте сразу под Сурож! – предложил Стейнкиль Рыжий.
Это был парень на несколько лет старше Святослава, рослый, худощавый, с острыми чертами лица, усыпанного веснушками, которые, как ни странно, придавали ему еще более хищный и опасный вид.
– Обойдем Херсонес морем, выйдем к Сурожу прямо! – продолжал он. – Они-то не ждут, думают, что херсонесский стратиг первым биться будет, а до них когда еще дойдет. А стратиг пусть со своими котохряками на берегу ждет.
Дружина зашумела с одобрением. Сурож считался чем-то вроде маленького Царьграда: в нем издавна жили ремесленники и торговцы, к тому же через него проходил Шелковый путь. Для захвата самого города дружины в восемь сотен все же мало, но можно было взять хорошую добычу в предместьях и в гавани, где в летнюю пору всегда стоят корабли с дорогими грузами.
Решили оставить добычу пока в Тордовом городце, а самим идти по морю на Сурож. Лодьи, в которых пришли с Днепра, для этого вполне годились, и немало людей в дружине достаточно знали море вокруг Таврии.
Только вот колдуна – заклинателя хорошей погоды, – не нашлось.
По выходе из жерла Днепра, в том месте, где пресная вода сменяется соленой, Святослав велел принести в жертву пленника из захваченных в селениях, и первые четыре дня все шло хорошо. Везло с ветром, и русские скутары под парусами быстро шли на полудень. На каждом имелось по две смены гребцов, отроки по очереди спали меж скамей, подложив под себя лишнюю одежду и накрывшись плащами от брызг. Их предки во многих поколениях привыкали к такому, и никто не ощущал особых неудобств. Они уже прошли Херсонес, и слева тянулись скалистые, обрывистые берега Таврии, когда внезапно началось…
Небо разом потемнело, волны будто налились свинцом и подернулись мутной пеной. Море, до того такое дружелюбное и теплое, вдруг ожило; у него обнаружились свои желания, причем довольно хищные. Полученной жертвы ему показалось мало. Никто не ждал такого среди лета: во всю ширь, сколько хватал глаз, плясали короткие крутые волны, будто жадные языки чудовища с тысячей пастей. Русские скутары скакали на спинах морских змей, словно скорлупки. Боковой ветер бил в борта, заставляя отклоняться от намеченного пути. К счастью, их гнало на полудень: подуй ветер обратно – и русов швырнуло бы на скалы, не спасся бы никто.